Соломенное сердце
Шрифт:
А потом она увидела его новые волдыри на губах и еще больше встревожилась.
— Поедем отсюда, — шепнул он ей, не желая дожидаться, пока местные очухаются от страха и придут за ответами. — Наши дела здесь закончены, дальше горт справится сам, ведь муннам больше нечем тут поживиться. А я и в машине прекрасно посплю.
Она кивнула, нерешительно, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к рубцу над его верхней губой.
— Бедный, бедный, — пробормотала удрученно.
Даня хмыкнул.
Битый
И все-таки, он не удержался. Проговорил, торопливо прощаясь с Федором:
— Не женись, друг мой. На Наташке — не женись.
Тот изумленно и сердито запыхтел, не принимая такого странного совета.
А что еще тут можно было добавить?
Поля, ставшая свидетелем этого разговора, задумчиво посмотрела на Данины изуродованные губы, нахмурилась, а потом сказала веско:
— Ибо так говорят горы.
Теперь пришел Данин черед таращиться на нее с изумлением.
Горы никогда и ничего не говорили, тем более, их не могли интересовать такие мелкие делишки.
Но Федор впечатлился.
Горы — это был внушительный аргумент.
Даня проснулся от того, что внедорожник остановился. Сначала он не понял, почему мир вокруг превратился в светлую дымку, и только потом догадался стянут с себя платок, которым накрыла его Поля, чтобы защитить от слепящего солнца. Лицо привычно болело, и он снова грубым словом обозвал Наташку.
Высунувшись из окна, Поля смотрела назад. Даня сделал то же самое.
По узкой обочине ехал человек на странном агрегате. Это было нечто среднее между велосипедом и тележкой. Человек изнуренно дышал, хоть дорога и вела под гору. Позади него громоздился какой-то скраб, небрежно наваленный в люльку или вроде того.
— Привет, — закричала Поля. — Подвезти?
Человек доколесил до их машины и остановился, почти упав на кособокий явно самодельный руль.
— В Сытоглотку, — простонал он.
— Годится, — согласилась Поля.
Им понадобилось не меньше получаса, чтобы запихать вещи путника, который представился Ленькой, в автомобиль и прикрутить его агрегат к крыше.
Ленька был загорел, тощ и лыс. Лет примерно около тридцати, он был облачен в домотканую рубашку с причудливой вышивкой — сплошь петухи и подсолнухи, мощные обереги.
Наконец, они напились воды, отдышались и снова отправились в дорогу. С блаженством растянувшись на заднем сиденье, чуток придавленный рюкзаками и балалайкой из велотележки, Ленька сыпал благодарностями.
— Ерунда, — отмахнулась Поля, — нам все равно по пути.
— Вы тоже в Сытоглотку? — не поверил Ленька. — Жарковато там, по слухам. А ты Поля, да? Возишь по Гиблому перевалу грузы, да? Страшно там, да? Ух, как представлю
— А ты кем будешь, мил человек? — заинтересовался Даня, развернувшись к нему.
— Батюшка я, — скромно признался Ленька.
— Священник? — присвистнул Даня. — И каким богам ты служишь?
— Ушедшим, вестимо, — он достал из-за пазухи трехцветную ладанку. Зеленый — Дара, богиня всего живого. Красный — Мира, богиня всего мертвого. И белый — Лорн, бог перемен.
— Зачем же им молиться, если они тю-тю? — с любопытством спросил Даня.
— А ну как вернутся — а мы не ждали? — рассудительно ответил Ленька.
На такую предусмотрительность возразить было нечего.
— А в Сытоглотку ты молиться едешь? — продолжал допытываться Даня.
— Почему молиться? — даже вроде как обиделся батюшка. — Ведра с водой таскать. А ну как пожары до Златополья дойдут? Без хлеба останемся! От ихнего-то князя, — он махнул рукой на Полю, — пользы как от козла молока.
— Нет-нет, — сказала Поля, увидев этот взмах в зеркале, — мне на князя не жалуйся. Считай, что я как твоя тарантайка. Транспортное средство.
— Эх, — вздохнул Ленька и нежно погладил довольно потрепанное сиденье, — у моих родителей тоже был раньше автомобиль. Да теперь ржавеет в сарае без бензина. Я вот как считаю: князь-то специально на Гиблый перевал духов напустил. Чтобы, значится, держать нас за горло. Не по нутру ему наши гордость и свободолюбие.
Неприятно пораженный таким предположением, Даня покосился на Полю. Та спокойно пожала плечами — видимо, такое ей было слышать не впервые.
— Это невозможно, — сухо возразил Даня. — Духов можно задобрить, можно с ними договориться, можно им даже пригрозить… Но никогда они не будут служить людям.
— Да ты просто ничего не знаешь, — Ленька подался вперед, перешел на заговорщический тон, — у него старший сын из тех, кто умеет подчинять себе духов.
Да не умеет Даня ничего подобного, что за нелепый поклеп!
Но тут Поля предостерегающе положила руку ему на колено, и он замолчал, покоренный теплом этой ладошки.
Да и ладно, мало ли, что люди болтают, в самом деле.
— Ого, — только и отреагировал Даня.
— Точно тебе говорю, — убежденно заверил его Ленька. — У этих Лесовских все, не как у людей. Говорят, что они поколениями с духами путаются. Старший княжич на человеческих баб и не глядит вовсе, все у него вассы да тьерры… Говорят, он даже с итрами умудряется того-этого…
Даня почти засмеялся, представив себе любовь с духами гор, но вовремя вспомнил, что от смеха у него губы закровят, а Поля расстроится. Да от такой любви того-этовалка отвалится!