Соломенное сердце
Шрифт:
— Силен старший княжич, — весело заметил он.
— Смотрите, — прервала их Поля и притормозила возле крутого склона. Все высыпали из машины, чтобы увидеть густой дым, который темными облаками укутывал лежавшие внизу леса.
— Шайн меня навести, — мрачно протянул Даня, не ожидавший, что анки настолько разошлись. Площадь пожара казалась огромной.
— С ума сошел, — испуганно дернулся Ленька, — накличешь ведь.
Он смотрел на дым со страхом, но в то же время решительно и упрямо.
— Что это
— Да они же духи, — ответил Ленька таким тоном, будто это все объясняло. — Вот и пакостят людям…
— Дурак ты, хоть и батюшка, — припечатал его Даня. — Молишься ушедшим духам и забываешь, что духи — капли их силы. Просто так, из вредности, духи не станут вредить людям. У них всегда есть свои причины…
Он огляделся по сторонам, присмотрелся к сочащейся влагой, покрытой мхом выпуклости пологой горы, с вершины которой они спускались, подошел ближе, почтительно поклонился — трижды.
— Горы вечные, горы мудрые, — заговорил торжественным речитативом, — вы память людей, вы совесть людей, непоколебимые, нерушимые, неподвижные… Я пришел без даров, но я хочу вам помочь.
По лишайникам будто рябь прошла.
За Даниной спиной непоседливый Ленька прошептал:
— Ха! И он думает, что это сработает?
— А ты посмотри на трещинки, — прошептала Поля ему в ответ.
Даня чуть улыбнулся. Он сомневался, что батюшка увидит, как меняются эти трещинки, похожие на морщинки на подвижном человеческом лице. Но Поля — Поля видела.
Она многое видела — кроме муннов почему-то.
— Скажи мне, всевидящий и всеслышащий, — попросил Даня проникновенно у откликнувшегося на его зов итра, — что происходит с анками у твоих подошв? И я успокою их.
Горы будто вздохнули. Далекое эхо принесло едва слышное:
— Я слышу стоны вьеров, их леса гибнут. Я слышу стоны анков, они рвутся на волю.
Лишайники притихли, трещинки снова стали неподвижными: итр сказал все, что хотел. Даня на всякий случай снова поклонился, трижды. Попрощался и вернулся к остальным.
Ленька маячил за спиной Поли, нависая над ней, — будто хотел спрятаться за тонкой невысокой фигуркой.
— Никогда не видео разговаривающих с духами, — заявил он завистливо, сжимая в ладони свою ладанку. — Я и сам в юности пытался — по самоучителю Буковского, но мне ни разу никто из духов не ответил.
— Буковский шарлатан, — ответил ему Даня рассеянно.
— Зато я пытаюсь докричаться до богов, — Ленька вроде как утешал сам себя.
— Молодец. Ты знаешь, что у тебя по мунну за каждый плечом? Сплетничают, болтают разное.
— Да ты врешь! — Ленька подпрыгнул, закрутился волчком, словно стараясь отогнать комаров.
— Поехали, — Поля сердито вернулась к внедорожнику.
— Ну, не знаю, — Ленька все еще бестолково махал руками, — площадь огня слишком большая,
— Мы едем, — крикнула Поля, — с тобой или нет.
Батюшка без особой охоты поплелся к ним.
— Охотники Сытоглотки ни за что не эвакуируются, — Поля так резко сорвалась с места, что едва дождалась, пока он сядет внутрь. — Да и некуда бежать — дальше-то Златополье. Даня, ты понял, о чем сказал итр? Что значит — анки рвутся на волю?
— Что кто-то призвал их в Сытоглотку и запер их там? Они подают единственный сигнал о помощи, на который способны. Но люди никогда не пытаются просто поговорить…
Побледневший от нервов Ленька угрюмо молчал, обнимая свое единственное оружие — балалайку.
Стоило им свернуть с узкого серпантина на широкую дорогу, ведущую к Сытоглотке, так они сразу увидели, как много людей тянется в ту сторону. На лошадях и ослах, пешком и на велосипедах, они спешили на помощь охотникам. Все послушно расступались, уступая место автомобилю, и не удивлялись тому, что княжеский курьер, единственный человек в Высокогорье, у кого был бензин, тоже здесь.
Поля сбавила скорость, ехала аккуратно, объезжая ослов, Ленька все крутился, как будто сплетников-муннов так легко было отогнать. Они и к Поле прилипли, еще с ночи, но у Дани пока не было возможности с этим разобраться. Тут следовало дождаться рассвета, самых первых, самых юных солнечных лучей.
Уже перевалило за полдень, и бутерброды, которые они слопали рано утром, давно переварились, но ни Поля, ни Даня и не думали об обеде. Горький запах гари, разъедающий легкие и души, отбивал всякий аппетит.
Видимость все ухудшалась, воздух казался сизым, в нем кружился пепел.
Невысокая, крепко сбитая женщина, появившаяся перед самым автомобилем, заставила их остановиться.
— Дальше не проехать… Скажите мне, что хоть вы привезли с собой лопаты, — сказала она озабоченно. — Прутся с пустыми руками, бестолочи.
— Лопат у нас тоже нет, — признался Даня. Он выскочил из автомобиля и принялся энергично рыться в своих рюкзаках. — Но я лучше, чем лопата.
— Ты Поля? — женщина не обратила на него никакого внимания. — Горыч про тебя рассказывал. Я его сестра, Арра.
— И про тебя он тоже рассказывал, — они обменялись рукопожатием. — Горыч и его родня. Тема бесконечной трепотни на КПП.
— Батюшка Леонид, — солидно представился Ленька. — А вон тот — разговаривающий с духами, настоящий. Я сам видел.
Арра впервые глянула на Даню — цепко, внимательно. Без того самого кокетливого огонька, который вспыхивал в глазах многих женщин.
— Мы пытались выйти на контакт с анками, — сказала она, — и в треске огня услышали отрывочные слова. Разобрали только «плющ» и «больно».