Соломенное сердце
Шрифт:
Сытоглотка праздновала, но как-то устало. Потери были велики: предстояло долгие годы восстанавливать лес, и Дане наутро нужно было поговорить с вьерами, которые ужасно пострадали от анков.
— Хорошо, что с нами батюшка Леонид, — лениво заметил Даня, — уж он напомнит духам волю ушедших богов: не ссориться между собой.
Поля сонно таращилась на тарелку, едва его слушая. Длинный стол был заставлен разнообразными, но нехитрыми закусками, из которых преобладали дичь и соленья.
Ленька играл что-то нежное на балалайке, мелодия разрывала душу, пробуждала забытое, потерянное. Возможно,
Глава 14
Даня чувствовал себя разбитым и усталым. После беспокойной ночи короткий отдых в машине не принес особого облегчения, на фоне недосыпа губы и лицо в целом болели сильнее обычного. Переговоры с анками измотали его эмоционально, а колоть Полю ножом оказалось ужасно неприятным занятием.
Надо ее поцеловать, вот что. Такая необычная девочка, чью суть даже духи не могут понять, могла или не пробудить проклятие, или убить Даню на месте. Очень интересно, что случится.
Но, пока безобразные волдыри не зажили, лезть к девушке с поцелуями было как-то бессердечно, и Даня решил заняться этим после того, как его раны затянутся.
Сытоглотка гудела — и его голова плыла и гудела тоже. Вот бы добраться до кровати и продрыхнуть сутки без перерыва на еду.
Арра хотела отдать им свой дом — гостям, остановившим анков, охотники предлагали лучшее. Но Даня с Полей решили, что прекрасно переночуют в опустевшей хижине Федоровского, потому что оба были готовы упасть где угодно.
Наконец, им удалось покинуть застолье, по очереди смыть с себя пыль и гарь в летнем душе, что, впрочем, не сильно помогло — ведь пепел еще кружил в воздухе. Едва двигаясь, они в четыре руки застелили чистое белье из деревянного сундука и вытянулись рядом друг с другом на постели.
— Осталось четыре дня, — пробормотала Поля, поворачиваясь к нему спиной, — а потом мне пора будет отправляться в обратный путь.
Дане как будто зарядили кулаком по челюсти. Нет, он конечно помнил, что время у нее ограничено, и понимал, что вот-вот Поля от него уедет, но вдруг понял, как скучно ему будет без нее. Даня годами болтался по княжеству в одиночестве, не испытывая из-за этого ни малейшей печали, но теперь утратил этот вольный дух. Ему нравилось Полино спокойствие и завораживали ее тайны. Она вела себя чуть отстраненно, порой выглядела равнодушной до бесчувственности, но Даня чувствовал с ней какую-то общность. Не скованная никакими привязанностями, Поля еще не познала страх, горе, страсть или нежность. Даня никогда не видел человека, который бы настолько напоминал ему белый лист, и очень хотелось написать там что-то хорошее. Такое, что согревало бы Полю и поддерживало еще много-много лет.
Ошеломленный целым вихрем мыслей и чувств, которые взметнуло в нем известие о Полином отъезде, Даня спросил:
— А внизу, возле КПП, есть какое-нибудь селение?
— Ага, деревня Заградыня, довольно крупная и зажиточная.
— Значит, там я тебя и подожду, — решил Даня и вдруг обеспокоился: — Ты же вернешься?
— Ну куда я денусь.
— Ну вот, закончим все дела в Сытоглотке и рванем в Заградыню. А при удобном случае мне бы хотелось еще побывать в Златополье.
— А мне —
— Что это?
— Серебряные рудники.
Рудников Даня насмотрелся вдосталь, правда, по большей части гранитных и янтарных. Но раз уж Поле хотелось, то и ладно. Размена так Размена, какая разница, куда ехать.
— А представляешь, — протянул он, скрещивая руки под затылком и уставившись в темноту, — что приезжаем мы такие в Златополье, а в тебе как проснется дух поля…
Поля так резко развернулась, что едва не заехала Дане локтем в глаз.
— Даже думать об этом не хочу, — зашипела она сердитой кошкой, ладно хоть не зарычала грозной волчицей. — Я не могла быть тьеррой! Бегать голой за мужиками по полям — это же уму непостижимо!
— Ну, в плодородии нет ничего плохого, — деликатно ответил Даня, позабавленный этой вспышкой. — Это гимн жизни…
— Ох, замолчи немедленно!
Она едва не закрыла ему рот рукой, но вовремя вспомнила про его волдыри, и ее ладонь замерла в сантиметре от Даниных губ. Пахла хвойным мылом.
— Да ну, перестань, — сказал он. Улыбаться было больно, а не улыбаться — невозможно. — У духов нет понятия целомудренности или стыдливости.
— Без разницы, — Поля чуть отодвинулась, но все равно лежала совсем рядом. — Мне бы не хотелось такого прошлого.
— А это имеет значение — откуда и как ты появилась? Сейчас ты обычная человеческая девочка.
— Мне почему-то это важно, — призналась она. — Ты перекати-поле, человек, у которого силой вырвали его корни, но ведь ты хотя бы знаешь о том, какими они были.
— Одна морока от этих знаний, — буркнул Даня.
Поля промолчала и совсем скоро тихонько засопела. Он потрогал ее волосы, осторожно, чтобы не разбудить.
Да, обязательно надо будет ее поцеловать.
Он разбудил Полю перед самым рассветом. Сонные, они прошли по тихой и темной Сытоглотке, кутаясь в теплые кофты, вышли на дорогу, и там Даня заставил Полю разуться, встать босыми ногами на пыльную землю.
— Прекрасно, — сказал он, — как раз вовремя.
Первые неохотные солнечные лучи начали подсвечивать унылое небо. Ветер шевелил Полины волосы, и Даня распустил их, высвободил из ленточек.
— Летите, мунны, прочь, — проговорил он резко, настойчиво. Злокозненные духи сплетен подчинялись только силе и игнорировали мягкие уговоры. — Вас ждут сотни дорог и тысячи людей, а здесь вам делать нечего. Прочь, — повторил он властно, и ветер, распоясавшись, едва не сбил их обоих с ног, показалось, что захлопало множество крыльев, а Поля вдруг резко выдохнула и прильнула к Дане.
— Как хорошо, — прошептала она, — как стало свободно, спокойно.
— На самом деле это грустно, — ответил Даня, крепко ее обнимая, — сколько всякой пакости люди на себе таскают и даже не замечают этого.
Рассвет набирал цвета, становилось все светлее, розовее, нежнее. Вот только не слышно было пения птиц, не жужжали насекомые — все, кто мог, покинули место пожара.
— Ну что, пойдем дальше спать? — спросил Даня.
— Не-а, — отказалась Поля, — я уже проснулась. Мы пойдем петь твоей возлюбленной вассе. Настроение как раз для песен, я будто сбросила камень с плеч.