Соломенное сердце
Шрифт:
Поля чуть не вылетела из поворота от изумления.
— Сбрендил совсем? — поразилась она.
— Ты сама слышала, как ты рычишь?
— Ну… Егорке нравится.
У Поли мигом испортилось настроение. Как будто она выбирала быть непонятным чудом-юдом!
Помрачнев, она впала в привычную неразговорчивость, к счастью, Даня задремал, не отвлекая ее от дороги.
Разумеется, он возжелал переночевать «вон в той очаровательной деревне», а не в палатках. Ничего очаровательного в деревне Поля в упор не видела — самое обычное высокогорное поселение, в котором даже не потрудились разобрать
Она остановила внедорожник далеко от деревни, но это ничуть не спасло их от досужего любопытства. Стайка детворы высыпала им навстречу, облепив автомобиль, как комары.
Следом появились и взрослые, которые конечно же слышали о Поле, девушке, которая возила товары через Гиблый перевал. Это означало, что ей будут передавать приветы для родни, оставшейся по ту сторону гор, совать для них гостинцы и расспрашивать о тамошнем житье-бытье. Следом посыпятся упреки в адрес князя Лесовского, который притеснял высогорчан и передавал слишком мало топлива и лекарств, и закончатся все эти посиделки далеко за полночь, отчего Поля не выспится и весь следующий день будет клевать носом.
Однако в этот раз Поля только и успела что поздороваться, как Даня сразу всем объявил, что является профессиональным разговаривающим с духами, и если у кого-то есть хлопоты с гортами или тодисами, то он готов помочь за приемлемую цену.
Казалось, в него был встроен генератор энергии. Зевая и сонно тараща глаза, Поля поплелась вслед за сельчанами, мечтая о сытном ужине, теплой бане и мягкой постели.
— Что этот Лесовский себе думает, — гудел над ее ухом тучный мужик в домотканой одежде, — что мы покорное стадо? Стерпим все издевательства? Ты, девочка, уж передай этому стервецу, что у нас тоже есть гордость.
— Передам, — кивала Поля. Первое время она и вправду носила такие послания князю или Постельному, но быстро поняла, что это довольно бессмысленная затея. Они и сами все понимали, и их устраивал текущий расклад.
— Ну, милая моя, — донеслись до нее слова Дани, — десять лет — это очень молодой горт, считайте, еще ребенок. Не стоит быть к нему такими строгими…
— А в драке вассы и анка, кто победит? — спросил его какой-то мальчишка, встрепанный и круглый, как булочка.
— С чего это духам воды и огня драться друг с другом? — Даня потрепал его по голове, как будто они сто лет были знакомы. — Они же не люди, умеют мирно уживаться друг с другом.
— Васса, да? Точно васса? Просто потушит огонь, да? — не унимался мальчишка. — А правда вассы очень красивые? А правда вассы целуются лучше человеческих девушек? А ты их видел? А правда духи поля голые?
Даня стрельнул в Полю смешливым взглядом.
— Правда, — ответил он. — Вассы красивые, а тодисы разгуливают голыми и соблазняют всех без разбора.
Очевидно, тут Поля должна была испытать неловкость за свое бесстыжее прошлое, но она только нахмурилась.
Да-да, она уже поняла, что с ней все неправильно. И рычит, и вообще из соломы.
Тут какая-то пожилая женщина, высокая и дородная, отогнала от Дани мальчишку и заголосила о том, что ее старый горт ушел, а новый никак не родится. Дом на глазах превращается в развалину.
— Это что же надо было сделать с гортом, чтобы он сбежал? — сухо уточнил Даня.
—
— Вот и живи, Михална, как дура без горта, — воскликнула другая тетка, не сильно моложе. — И не жалуйся потом, что пироги горелые, а из всех щелей дует.
Занялась громкая перебранка.
Поля еще раз зевнула.
— А ко мне мунны каждую ночь приходят, — застенчиво признался рыжий детина с огромной родинкой на носу. — Так и кружат, и кружат. С ума, наверное, скоро сойду.
Даня встрепенулся.
— Так, — сказал он, сразу собравшись, — ты кто?
— Федя, — ответил рыжий детина.
— Полюшка, мы сегодня ночуем у Феди… Приютишь нас, друг мой?
Поля покосилась на детину. Он не выглядел человеком с приличным домом, ну да не ей судить. Федя так Федя, мунны так мунны.
— Проказливые духи, которые разносят по миру сплетни и враки, обожают цепляться к людям с нечистой совестью, — Даня вилкой развалил на части картофелину, посыпанную укропом, чтобы она остыла быстрее. — Так что ты натворил, Федя?
Что было хорошего в доме, к которому прицепились мунны, — то, что остальные жители деревни сюда даже не сунулись. Страшненько.
Вопреки Полиным ожиданиям, Федя жил неплохо — у него было просторно и сытно, и он с удовольствием уступил гостям пышную хозяйскую кровать со множеством перин и подушек.
К картошке прилагались соленья и котлеты, а также квас с мятным ароматом и сладкие пирожки, которые принес кто-то из соседей.
Поля благожелательно оглядела стол, отметив традиционную посуду из красной глины с роскошными росписями. Солнца, цветы и узоры и переплетались друг с другом, создавая невероятной красоты композиции.
И вышитая скатерть, и ковры под ногами, и кружево салфеток на креслах говорили о том, что Федя происходит из обеспеченной и трудолюбивой семьи, и в этом доме наводило уют поколение за поколением. Судя по всему, здешний горт был обласканным, внимательным и заботливым. Это ощущалось по особенному ощущению умиротворения и покоя, по отсутствию паутины, пыли и трещин на белоснежной печи, по сверкающим окнам и коврам, которые десятилетиями не теряли своей яркости.
— Да ничего я не натворил, — пробормотал Федя, краснея до корней волос, как умеют только рыжие люди.
— Не натворил, но думаешь, что натворил? — предположил Даня и подцепил соленый огурчик с расписной тарелки. — Это муннам все равно. Шайны приходят лишь к тем, кто сам позвал смерть. Мунны цепляются к тем, чья душа беспокойна и податлива.
Федор поерзал, неловко переставляя на столе плошки с соленьями. Потом признался густым басом:
— Это все из-за бати, покойного десять лет уже как. До чего беспокойным был человеком! Ему предсказали, что он умрет в расцвете сил, и он прям бесился, представляя, как маменька скоро выйдет снова замуж. Мол, отдаст все семейные побрякушки какому-то хмырю, не для того наши предки столько пыхтели. Ну и с психу закопал все Лорн знает где… Выпроводил нас к тетке на неделю и где-то заныкал все ценное. Ну там серебро, янтарь, золотишко какое-то. А теперь ВанВаныч мне говорит — не отдам за тебя Наташку без приданого. А на нее еще и Бориска дурным глазом смотрит. А у него коровы, у него лошади… Позарез надо батин клад отыскать, пока Наташку за Бориску не выдали!