Соломка и Зверь
Шрифт:
— Погрей меня, — сказала она трясущимися губами. Зверь очень тёплый, так? Как печка. А пока нагреется вода ещё ждать да ждать.
— Что? — и снова этот голос удивленный, и глаза настороженные.
— Ты же можешь меня погреть. Уверена, можешь, не хуже душа.
Подойдя ближе, он расстегнул её пальто и снял с плеч, не глядя, повесил на вешалку, а потом осторожно обнял Соломку, так что она оказалась в коконе тепла. О, да! Он был куда лучше печки и пухового одеяла.
— Ты просто чудо, — прошептала Соломка.
Он замер и так стоял,
— Нужно приготовить ужин. Если ещё хочешь погреться, вода уже готова. Душ справа, коричневая дверца.
— Попозже.
— Как хочешь.
Он понес мешки на кухню, которая являлась продолжением прихожей. В этом деревянном доме, по сути, была только одна комната, разделенная хлипкими перегородками, так что уединиться можно было только в душе или туалете. Соломка пока не знала, как к этому относиться.
— Ладно, я всё-таки пойду погреюсь.
— Давай.
Не поднимая головы, Гнат выкладывать на огромный стол продукты. Консервы, крупы, сухофрукты и много заморозки, определенно мясной.
Процесс фасовки продуктов завораживал, как удав кролика.
— Надо же, сколько еды. И всё нам?
— Оставим, что не съедим, запас никому не повредит.
— Давай, помогу?
— Я хотел бы сам.
Очень красивая просьба не путаться под ногами. Соломка ушла в душ, чтобы скрыт обиду, но горячая вода закончилась раньше, чем исчезли следы горечи, поэтому ничего не оставалось, как вытереться и выйти.
В камине уже пылал огонь, из кухни неслись одуряющие ароматы жареного мяса и лука.
— Почти готово, — крикнул Гнат. — Садись у огня. Вино будешь?
— А… Да, спасибо.
Он принёс ей бокал и открытую бутылку, налил половину, поставил на стол и ушёл.
Было так тепло и тихо, что глаза стали слипаться, хотя днём во время пути Соломка несколько раз дремала в машине.
Звяканье тарелки окончательно её разбудило. Гнат сел рядом, налил вина во второй бокал.
— За что хочешь выпить? — спросил.
— З… за нас?
— Пойдет, — он чокнулся с ней и добавил. — Хорошо, что ты все-таки думаешь о нас.
— Конечно, думаю!
— Потому что отсюда мы не уедем, пока между нами все не наладится.
— Что?! — Соломке показалось, она ослышалась.
— Отсюда мы уедем только когда выясним, что пошло не так. Понимаешь?
Соломка, охваченная приступом паники, вдруг вскочила и бросилась к двери. Толкнула её, в уверенности, что дверь заперта, замурована и открыть её может только Гнат — но дверь легко отворилась. Будь она не деревянной, а живой, то могла бы лениво пропищать: «Ну что ещё? Оставьте меня в покое уже». Соломка растеряно оглянулась.
— Ты же не думала, что я на самом деле стал сажать бы тебя под замок? — с досадой
— Нет, конечно, нет!
— Тогда иди сюда и спокойно ешь. Потом поговорим.
Отпираться было глупо, Соломка вернулась и принялась жевать мясо. Оно было очень вкусным, как и рис, поданный в качестве гарнира, но слишком много нерешённого было между ними двумя, чтобы просто наслаждаться едой.
— Когда ты успел всё это приготовить?
— Это полуфабрикаты, просто разогрел.
— А вкусно, как свежее.
— Хорошо, — и снова молчок.
Когда тарелки опустели, Соломка в очередной раз потянулась за бокалом, чтобы отпить вина и вдруг поняла, что он пуст. Гнат тоже доел и теперь молчал, смотря на неё и тепло улыбаясь.
Если бы он задал вопрос или сказал хоть слово — было бы понятно, что делать дальше, надо же разобраться, в конце концов, отчего они до сих пор не вместе, но Гнат молчал. Это начинает бесить, кстати, когда сидишь как на иголках, ждёшь каких-то разборок, какого-то глобального скандала, обвинений и скорее всего, неизбежной катастрофы — а вместо этого на тебя смотрят и молчат.
— Наверное, спать пора? — почти выкрикнула Соломка, не придумав ничего лучше. — Мы долго ехали, у тебя завтра много дел. Ты наверняка глаза сейчас закроешь и заснешь.
Ну, теперь он точно станет разбираться! — подумалось ей. Намекнёт, что надо поговорить, и завертится…
— Хорошо, давай спать, — покладисто ответил Гнат, и захотелось его за эту покладистость придушить, не в прямом смысле, конечно, но как говорится, хоть за горло поддержать.
Соломка недовольно отвела глаза.
— Где мы будем спать?
— Ложись на кровать, я тут на диване останусь. Поработаю пока, спать не очень хочется.
И ни тебе единого предложения как-то разнообразить вечернее времяпрепровождение! А разве оставшись в одиночестве, он первым делом не думал именно о таком исходе событий? Они — одни… посреди густого леса. С вином и возле огня. И что вместо романтики? Спать её отправляет?
Ну нет, напрашиваться она не будет. Соломка устроилась на кровати, ворочалась минут десять, потом отвернулась, насколько получилось, к стенке, зажмурилась и решила спать. И пусть увидит, что её сон легок и безмятежен, как у человека, чья совесть совершено чиста.
Сон, однако, никак не шёл. Тишина плотно окружала дом. В городе не так — там ездят машины, ходят люди и гудят провода. Даже в Ленсуазе никогда не бывает тихо. А тут… Представлялось, как на многие километры вокруг только снег, деревья и дикие голодные лесные жители. Ну… пару домов, где остальные звери из группы, и всё.
Да… сон не шёл категорически.
А мне так хотелось рассказать, вдруг поняла Соломка. Хотелось, чтобы он заставил меня признаться, что происходит, почему я сама не своя. Чтобы не отставал, пока я не признаюсь, чтобы повторял, что любит меня несмотря ни на что и будет любить всегда. А я бы капризничала и дула губы, но, в конце концов, всё бы рассказала.