Соловей для черного принца

Левина Екатерина

— Она пришла по моему вызову! — процедил Дамьян. — Тебя что-то еще интересует?

Я раньше не предполагала, до чего может дойти его самоуверенность. Есть ли предел бесстыдства для бессовестного человека?

— Нет, неня больше ничего не интересует! Пойдем Джудит, я провожу тебя. В такое позднее время опасно ходить одной, особенно по двору. Можно напороться на множество препятствий!

— А вы, мисс Сноу, не боитесь ненароком напороться на те же самые препятствия, от которых так рьяно пытаетесь уберечь Джудит?

— Нет, не боюсь, мистер Клифер. Препятствия не имеют нахальную привычку становиться

у меня на пути, потому как я весьма напористый человек, и смогу преодолеть их любым способом, даже не страшась запятнать свою репутацию. Идем, Джудит…

— Иди, Джудит! — почти ласково приказал Дамьян и, вперив в меня смоляные глаза, заволоченные пьяной дымкой, вкрадчиво произнес — Мисс Сноу задержится…Мне не терпится узнать, что же это за способ расправы с препятствием, каким благовоспитанная леди может запятнать репутацию. В моем представлении такой губительный для юной девицы способ отнюдь не избавляет ее от препятствия, а наоборот делает его все больше непреодолимым.

— К сожалению, я не могу удовлетворить ваше любопытство, мистер Клифер, — невозмутимо отозвалась я. — Сегодня я очень устала, и мне не терпится подняться в свою комнату.

— А мне, золотко, не терпится удовлетворить… свое разыгравшееся любопытство и услышать, а может быть и увидеть, этот заинтриговавший меня способ.

— Вы пьяны! Вам следует проспаться, а не загружать свой мозг всякими ненужными вам знаниями! Пойдем, Джудит…

Я развернулась и сделала шаг к двери.

— Джудит, ты пойдешь одна!

— Она пойдет со мной! — требовательно отрезала я

Он замолк, не сводя жестокого, исподлобья, взгляда с трясущейся в ужасе девушки.

— Джудит, — зловеще прошелестел он едва слышно. Неприкрытая угроза таилась в его глазах.

— Простите, простите, мисс Сноу… Я… я должна… — она с силой вытерла глаза ладонями и, подобрав подол юбки, бросилась к двери. Через мгновение ее ботинки громыхали по коридору.

Я без промедления последовала за ней. Но в отличие от Джудит, не могла спастись бегством. Пытаясь совладеть с собой, не показать пожиравший изнутри меня страх, я как можно непринужденней зашагала к двери. За спиной стояла гробовая тишина. «Слишком тихо…слишком тихо…» — накатывало волной страха. Страх раскачивал тяжко бьющееся сердце, мешал идти и острыми молоточками бил под коленки. Он разрастался, гулким колоколом отдаваясь в груди. Как же долго, бесконечно долго я иду! И вдруг, когда между мной и дверью оставалось всего несколько шагов, за спиной раздался неистовый рев. Звериный, бешенный рев! Немой ужас сковал меня. Я обернулась. В лице Дамьяна не было ничего человеческого. Леденящий оскал перекосил его. Он сорвался с места и ринулся ко мне, яростно отшвырнув попавшийся на его пути стул. Бессознательно я проследила, как стул летит через комнату, как врезается в шкаф, как оттуда с грохотом сыплются на пол книги.

Одним громадным прыжком я преодолела расстояние до двери и стала дергать ее, молясь успеть выскользнуть, пока он не схватил меня. Но дверь не поддавалась! Джудит закрыла нас! Закрыла меня с этим зверем! Я в ужасе закричала. Лишь потом я поняла, что дергала дверь на себя, вместо того, чтобы распахнуть ее от себя. Но понимание это пришло позже, сейчас же я судорожно дергала, пытаясь спастись.

Но чуда не случилось. Я ощутила, как его руки обхватывают меня, одним рывком отдергивают от двери, разворачивают, словно безвольную куклу, и с силой придавливают к стене.

— Ты не посмеешь! — выкрикнула я. Но его рука в следующий миг накрыла мой затылок, впиваясь пальцами в волосы, и притянула к себе.

— Значит, не посмею? — хрипло рявкнул он, переводя пылающий яростью взгляд на мои судорожно сжатые губы. Даже сейчас, когда пишу эти строки, вновь оживают чувства, вырвавшиеся из ниоткуда, завладевшие мной, лишившие воли. Я чувствовала себя совершенно бессильной перед ним.

— Посмею, соловей… — прорычал он, и губы, тонкие, жесткие, ненавистные губы прижались к моим. Он целовал неистово, беспощадно, словно против воли, словно на пределе, словно человек, достигший глубин отчаяния, которому некуда деваться.

Его руки все сильнее обхватывали меня, дыхания не хватало. Он долго, бесконечно долго целовал меня и наслаждался моими бесполезными попытками освободиться, яростными нечленораздельными криками. Будто решил проучить меня, указать настоящее место, и я ненавидела его за это, ненавидела все больше, потому что он знал, как целуют женщин, и смог пробудить во мне странные, дремавшие до сих пор ощущения.

У меня получилось высвободить руку, и я что есть мочи вцепилась ему в волосы. Он вскрикнул и, чуть не сломав запястье, вывернул мою руку за спину, вновь прижал к себе.

Я стала извиваться, пытаясь вырваться, не сводя с него глаз, в надежде, что он прочтет в них отвращение, но Дамьян только издевательски скривил губы.

— Давай дергайся, это только заводит меня…

Намеренно непристойный смысл его слов заставил меня оцепенеть. Я почувствовала его горькое от алкоголя дыхание.

— Не надо, — выдохнула я. — Прошу…прошу тебя!

Долю секунды я думала, что Дамьян расхохочется мне в лицо. Но он вдруг склонил голову и на краткий миг прижался к моей шее.

— Ведьма… — услышала я глухой шепот, а затем он сказал громко и насмешливо — Ну, раз птичка просит…

Его руки разжались, и он отступил. Я втянула воздух, чувствуя пьянящую свободу, но в то же время непонятое, до конца неощутимое разочарование кольнуло сердце, как будто я поняла, что не хочу убегать, не хочу скрываться, и это открытие было таким пугающим. Никогда, никогда я не испытывала ничего подобного, словно сам демон завладел мной.

Глядя на него сквозь дымку растрепавшихся волос, я принялась яростно тереть рот тыльной стороной ладони, чтобы как-то извести, изгнать те чувства, что всколыхнулись во мне. Но все это было пустой бравадой. Я сделала шаг, чтобы уйти, но его нога уперлась в стену, преграждая путь.

— Ты ведешь себя несколько… бесцеремонно, — я постаралась произнести слова ледяным тоном, но все, что получилось — это жалобное блеяние.

— А что еще ожидать при таком воспитании, как у меня? Но довольно обо мне. Ты представляешь собой гораздо больший интерес.

— Неужели для тебя есть кто-то более интересен, чем ты сам?

— В данный момент, как это для тебя ни удивительно, да! — он вдруг пристально посмотрел мне в глаза. — Признайся, ты испытываешь ко мне больше, чем простое проявление дружелюбия?