Соловей для черного принца
Шрифт:
— Решил, что взял надо мной верх? — в запальчивости воскликнула я. — Так ты добиваешься своих гнусных побед?! Бедные девушки…
— Заткнись, Найтингейл! — грозно прошипел он, приблизившись вновь. Мой гнев и страх забавляли его. — Восхитительная уверенность в себе! Царапаешься, как шальная кошка, а саму всю трясет от страха. Только не кричи слишком громко. Библиотека хоть и далеко от жилых комнат, но нас могут услышать. И тогда твоей драгоценной репутации, действительно, конец…Ну же, признайся я небезразличен тебе… глубоко небезразличен.
— Нас могли услышать еще тогда, когда ты
— Не юли, птичка… Когда прекратишь сопротивляться? Ты сама знаешь — мы созданы друг для друга! Я понял это еще в тот день, когда ты, как слабоумная, ринулась спасать девчонку. Ты поразила меня тогда. Я поклялся, любым способом завладеть тобой…Да не вздрагивай так! Если б мне нужно было только твое тело — я уже давным-давно насытился, а, возможно, и пресытился тобой. Но, нет — мне нужна ты! Вся!.. Или ты думаешь, я играю с тобой. Вздор! Я честен с тобой… Черт возми, у тебя талант заставлять меня раскрывать перед тобой душу.
— А когда ты узнал, что я внучка графа Китчестера, то ты, наверняка, поразился еще сильнее!
Он осклабился.
— Я не отрицаю, мне нужен Китчестер. Я буду удовлетворен вдвойне, получив и тебя, и замок. Мы поженимся, хочешь ты этого или нет! Но надеюсь, к тому времени ты будешь хотеть этого так же сильно, как я. Впрочем, уже сейчас достаточно одного поцелуя, чтобы ты сдалась и забыла всю свою чопорную холодность. Кстати, у тебя есть еще время посопротивляться мне, если тебе так этого хочется. Меня забавляет твое…трепыхание. Свадьбу я хочу пышную и будет она тогда, когда я встану на ноги и смогу обеспечить стабильным доходом Китчестер и нас…
— Свадьбы не будет! Никакой! Никогда! — воскликнула я в сердцах. — Неужто ты думаешь, что я смогу выйти за тебя после всего, что ты творишь…Зная, о твоих гнусных, омерзительных поступках…Что ты за человек, когда спокойно можешь брать девушку силой и оставаться бесстрастным к ее мольбам!
— Ее никто не принуждал, она сама пришла!
— Не принуждал?!Я видела вас! Это было насилие в самой вопиющей форме.
— Если тебе угодно, — кротко ответил он. — Только повторяю, она сама пришла. Девчонка знала, что ее здесь ожидает, и все же пришла. Почему я должен отказываться от того, что мне так покорно преподнесли?
Он откровенно разглядывал меня и был до отвращения уверен в себе.
— И потом, не верю, что ты такой тугодум и не сообразишь, что я никогда не выйду замуж за того, кто видит во мне наследство…к тому же только предполагаемое, а не меня саму. Тебе нужен Китчестер, а не я! Забирай его, а меня оставь в покое. Я отказалась от замка! Сколько раз уже можно повторять это! Ты же мне ненавистен, я презираю тебя, презираю твое бездушие, твою жестокость, твое высокомерие, твой цинизм, с которым ты смотришь на жизнь.
Не нужно было говорить ему это, но так долго копившиеся эмоции вырвались наружу, и я ничего не смогла поделать с собой. На мгновение Дамьян затаил дыхание, и я приготовилась к гневному отпору — от него исходила волна едва сдерживаемой ярости, и, зная бешеный характер этого человека, я должна была бы испугаться. Но Дамьяну, не в пример
— Надо же, сколько впечатляющих достоинств ты во мне разглядела! — ехидно пошипел он.
— …Никто, ни один человек, даже твоя собственная мать, не может вызвать в тебе по-настоящему искреннюю любовь! Я вообще сомневаюсь, есть ли…
— Не криви душу, маленькая лицемерка. Ты же знаешь, что есть… — глаза его блестели, их выражения я не могла понять. Целая гамма чувств — страсть, ярость, ирония, лукавство, удовольствие. Удовольствие того рода, которое испытывает кошка, забавляясь с мышью.
— Больше нам не о чем говорить, не так ли? Пока…Я не отступлюсь, Найтингейл! Пойдем, я провожу тебя, в такое позднее время опасно ходить одной, — бесстрастно повторил он мои слова и протянул руку, но я проигнорировала ее, больше боясь прикоснуться к нему.
— Спасибо, справлюсь сама, — по-детски огрызнулась я, чувствуя, что голос все еще дрожит.
Не теряя времени, я проскользнула мимо него и вылетела в коридор. Я вихрем промчалась по лестницам и коридорам и ворвалась в свою комнату. Первым делом я ополоснула лицо ледяной водой, пытаясь смыть горький вкус его поцелуя и унять охвативший меня жар. Вскоре волнение утихло, и хотя руки все еще тряслись, чувствовала я себя уже гораздо спокойнее.
Лежа в постели я никак не могла перестать думать о нем и о том, что случилось.
Этот человек завораживал и притягивал. Сколько бы я ни отвергала своих чувств, пытаясь сохранить хотя бы каплю достоинства, в душе я понимала, что действительно питаю к нему гораздо большее, чем простое проявление дружелюбия. Истина была мучительной, но я не могла больше бежать от нее. Не могла больше лицемерить! Я хотела быть с ним! Хотела — несмотря на то, что знала, какой он. И вот сейчас, когда Дамьян так манил меня за собой, мне предстояло дать ответ на жизненно важный вопрос: добивается он меня или Китчестер? Ответить, конечно, можно было бы, что добивается он и того, и другого, кстати, он и сам не отрицал этого. Но суть была в другом: действительно ли он любил меня? Или — в его сердце был лишь Китчестер! Я должна умерить свой пыл. Я прекрасно сознавала его намерения и должна быть осторожна! Он видел себя соблазнителем; я же считала себя женщиной, которая, даже впав в искушение, не собирается отбросить гордость настолько, чтобы забыть о достоинстве и потерять голову.
Засыпая, мне вдруг пришло в голову, что мой ночной гость так и не появился. И хотя мои мысли были заняты Дамьяном, шелестевшие за дверью шаги я бы услышала. Это навело меня на определенные подозрения…
В течение следующих дней Дамьян как будто преследовал меня. Этого невозможно было избежать. Куда бы я ни направлялась, везде оказывался он. Он смотрел на меня с легкой усмешкой, как бы говоря: «Бесполезно пытаться бежать. Ты же знаешь, что никогда не сможешь от меня скрыться». Иногда на короткое время он уезжал по делам, я радовалась этому и в то же время постоянно бросала взгляд на часы, ожидая его приезда. Атмосфера в доме накалялась. Каждый час, проведенный с ним в доме, казалось, был чреват опасностью. И все же я чувствовала, что живу жизнью вдвое более насыщенной, чем обычно.