Соловей для черного принца

Левина Екатерина

— Старик говори уже, не тяни кота за хвост. Мы все во внимании.

Пропустив мимо ушей грубость Дамьяна, граф непринужденно развалился в кресле и затянулся трубкой, выдерживая значительную паузу. Когда же он решил, что мы уже достаточно извелись любопытством, он торжественно выдал:

— Устроим званый вечер!

В наступившей тишине карманный молитвенник леди Редлиф свалился с колен на пол. Она силилась что-то произнести, но из кривившегося рта вылетали лишь неразборчивые звуки. Многие не удержались

от восклицания.

— Не выпячивай так глаза, Нора! И не волнуйся — это не слабоумие! Мы живем здесь, как в гробнице! Когда мы последний раз устраивали прием? Ага! Уже и не помнишь! Тоска заела, того и гляди, заживо сгрызет и не подавится! Пора взбаламутить это стоячее болото. Унылые рожи мне уже осточертели, душа требует свежих, приятных глазу физиономий!

— Чудесно, чудесно! — сильно волнуясь, защебетала Жаннин, прервав молчание, возникшее после речи графа. — Это мой первый бал! Правда, это не значит, что я не была…что я не вращалась…Театр, знаете ли…способствует…Ох! В общем, я так рада, так рада! Непременно закажу платье! Наверно, лучше заказать сразу готовое, чтобы без примерок… А вдруг не подойдет? Нет, лучше шить…Или, нет, заказать. Но какое? Вот в чем вопрос!

И она начала обсуждать достоинства разнообразных тканей. В ее памяти всплыли и блестящий атлас и нежный китайский и французский шелк с перламутровыми переливами и невесомостью лебяжьего пуха; за ними последовали роскошная узорчатая парча и тяжелый мягкий бархат приятной гладкости; затем она заговорила о водопадах брюссельских и испанских кружев, снежной белизной сиявшие в ее воображении… Неизвестно, сколько еще она готова была услаждать наш слух перечислением всего мирового текстиля, намереваясь уже завтра отправить обширный заказ в Лондон, если бы эти мечты не были грубо прерваны ее сыном:

— Умерь свой аппетит. Или у тебя есть деньги, чтобы заплатить за это?

— Но ты же не будешь отказывать матери, Дамьян? — ядовито спросила Джессика. — Или миссис Клифер рассчитывает на щедрость графа?

Выжидательно хлопая глазками, Жаннин переводила взгляд с сына на старика, и с большим беспокойством ждала, когда же кто-то из них соизволит ответить на этот первостепенной важности вопрос. Граф заговорил первый, но совсем не о том, о чем она так жаждала услышать.

— Почему твоя безмозглая голова все перевирает? Я же ясно сказал «званый вечер», а не «бал»!.. Нора, займись приготовлениями. Это событие должно быть в сентябре. Так что у тебя есть больше трех недель, а там посмотрим, когда назначим дату. Чуть позже я назову имена гостей…Найтингейл, реши, кого хочешь позвать.

— Почему вдруг такая честь для нее?! — встряла Элеонора, наконец-то, обретя дар речи.

Дед загадочно ухмыльнулся и принялся пыхтеть трубкой, выпуская, словно паровая труба, клубы дыма. Отчего Эллен закашлялась

и прижала к носу пропитанный в солевом растворе платочек, специально носимый ею для защиты от едкого чада.

— Неужели вам, Элеонора, не понятны намерения старика? — насмешливо отозвался Дамьян. Его слова прозвучали как гром среди ясного неба.

— Значит, ты решился! — с надеждой в голосе, но очень сурово, воскликнула леди Редлифф.

— Все решает Найтингейл! — отрезал граф. — Я только хочу представить свою внучку соседям. И потом, в сентябре у нее день рождение, я хочу отметить это событие.

— Но мы уже двадцать лет не…

По зловещему взгляду брата, Элеонора поняла, что развивать эту тему было бы неразумно.

— Все решено! — гаркнул граф, его грушевидный нос грозно вздернулся. — Готовь прием, Нора, и смотри, чтобы мне не было стыдно перед внучкой.

— Это ты надоумила его! — тут же обвинила меня Элеонора, когда старик покинул комнату.

— Нет. Для меня это так же неожиданно, как и для вас.

— Тогда он выжил из ума! Мы не можем позволить себе устроить прием. На какие деньги?

— Граф без труда найдет деньги, чтобы объявить о счастливом воссоединении с внучкой, — насмешливо прокомментировал Дамьян. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Полагаю, тебя можно поздравить, наследница, — мило улыбаясь, проворковала Джессика. Если бы не колючий взгляд, я бы, еще чего доброго, подумала, что она не кривит душой.

— Да, да, Найтингейл, мы поздравляем тебя, не правда ли Мэтью? — из-за платка, все еще приложенного к носу, слова Эллен получились тихими.

— Что ты там бубнишь? Господи, даже в такую минуту ты не можешь не раздражать! Будто без тебя и твоей болезненной чувствительности не хватает проблем!

— Извините, матушка, — убрав платок, произнесла миссис Уолтер. — Я только хотела сказать, как мы рады за Найтингейл…

— Ты рада! Твой муж едва ли слышал хоть слово. Полагаю, он вдохновился тем, что его причислили к ослам, и с тех пор витает в облаках, сочиняя оду этим жалким животным.

— Нет, нет, я все слышал, — прозвучал обиженный голос Мэтью Уолтера. — Любезная леди Редлифф, меня вдохновляют совсем другие…э-э…материи. Если вы выразите желание ознакомиться, то я сей же миг составлю список, где подробно…

— Не выражу! — отрезала та и спокойным тоном продолжила. — После таких новостей многим из нас есть над чем поразмыслить. Особенно тем, кому необходимо задуматься о дальнейшей судьбе!.. Как бы то ни было — все благополучно решилось. Я спокойна за репутацию Китчестеров…А теперь советую всем отправиться по своим комнатам…

— Леди Редлифф, а вы не хотите узнать, что думаю я по этому поводу.

— А тебе разве надо что-то думать, Найтингейл? Все уже решили за тебя.