Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.
Шрифт:
И вот в середине десятого месяца, получив деньги на содержание монашек, Цзя Цинь решил повеселиться и, приехав в монастырь, нарочно тянул с раздачей денег, а затем сказал:
— Из-за ваших денег я задержался и в город уже не успею. Придется заночевать здесь. Сейчас холодно, и хорошо бы немного согреться. Я привез фруктов и вина, не повеселиться ли нам?
Послушницы обрадовались, накрыли столы, даже пригласили настоятельницу. Одна Фангуань не пришла.
Осушив несколько кубков, Цзя Цинь выразил желание поиграть в застольный приказ.
— Мы
— Сейчас еще рано, едва миновал полдень, поэтому пить и шуметь непристойно, — заметила настоятельница. — Давайте выпьем еще немного и разойдемся. А вечером будем пить сколько вздумается. Кто хочет составить нам компанию, пусть приходит!
Неожиданно прибежала запыхавшаяся монашка:
— Скорее расходитесь! Приехал господин Лай Да!
Монашки быстро убрали столы и велели Цзя Циню спрятаться.
— Чего испугались, я же вам деньги привез! — крикнул Цзя Цинь, уже успев хватить лишнего. И тут на пороге появился Лай Да. Он сразу смекнул, в чем дело, но волю гневу не дал, памятуя наказ Цзя Чжэна все сохранить в тайне.
— Как, и господин Цзя Цинь здесь? — спросил он, как ни в чем не бывало.
— Что вам угодно, господин Лай Да? — спросил тот, выйдя навстречу управляющему.
— Очень хорошо, что вы здесь, — невозмутимо ответил Лай Да. — Велите монашкам побыстрее собраться и ехать в город — таков указ государыни.
Цзя Цинь приступил было к Лай Да с расспросами, но тот лишь сказал:
— Некогда! Время позднее, надо спешить!
Монахини сели в коляски. Лай Да поехал верхом впереди. Но об этом рассказывать мы не будем.
Узнав о случившемся, Цзя Чжэн был вне себя от гнева. Он даже не поехал в ямынь, а сидел у себя в кабинете и беспрестанно вздыхал. Цзя Лянь стоял у дверей, не осмеливаясь ни войти, ни удалиться.
Неожиданно вошел привратник и доложил:
— Нынешней ночью в ямыне должен был дежурить господин Чжан, но он заболел, и прислали за нашим господином.
Цзя Чжэн еще больше расстроился. Он с нетерпением ждал Цзя Циня, за которым послал Лай Да, а теперь ему придется дежурить в ямыне.
— Лай Да уехал сразу же после завтрака, — сказал Цзя Лянь. — Монастырь Шуйюэ в двадцати ли от города, в оба конца, как бы он ни спешил, потребуется не меньше четырех часов. Поезжайте спокойно в ямынь, господин. Я велю взять монашек под стражу, а завтра вы на сей счет сделаете необходимые распоряжения. Цзя Циню пока ничего объяснять не надо.
Цзя Чжэн поехал в ямынь, а Цзя Лянь пошел к себе. Он досадовал на Фэнцзе, которая в свое время порекомендовала Цзя Циня на должность смотрителя монастыря, но Фэнцзе болела, и Цзя Лянь не мог выместить на ней скопившийся гнев.
Между тем слух о листках, расклеенных на воротах, распространился среди слуг, дошел он и до Пинъэр, а та не замедлила сообщить новость Фэнцзе.
Фэнцзе всю ночь маялась от
Когда же она услышала о листках на воротах, невольно вздрогнула и спросила:
— А что там было написано?
— Ничего особенного! — ответила Пинъэр. — Что-то о монастыре Пампушек.
Фэнцзе и без того испытывала тревогу, а услышав, что дело касается монастыря Пампушек, пришла в смятение. Кровь бросилась ей в голову, она закашлялась и откинулась на подушку.
— Госпожа, стоит ли так тревожиться? Речь идет о монастыре Шуйюэ! Я просто оговорилась.
У Фэнцзе отлегло от сердца, и она вскричала:
— Ну и дура же ты! Объясни толком, о каком монастыре речь? Пампушек или Шуйюэ?
— Сначала мне послышалось, будто говорили о монастыре Пампушек, — отвечала Пинъэр, — но потом оказалось, что о монастыре Шуйюэ. А оговорилась я по рассеянности.
— Ну конечно же о монастыре Шуйюэ! — согласилась Фэнцзе. — К монастырю Пампушек я не имею никакого отношения. А в монастырь Шуйюэ назначила смотрителем Цзя Циня. Верно, он присвоил себе часть денег, предназначенных монашкам.
— Речь идет не о деньгах, — возразила Пинъэр, — а о грязных делишках.
— Тут уж я совсем ни при чем, — оборвала ее Фэнцзе. — Куда ушел мой муж?
— Он у господина Цзя Чжэна. Господин Цзя Чжэн очень рассержен, и господин Цзя Лянь не осмеливается уйти домой, — отвечала Пинъэр. — А я велела не поднимать шума, как только услышала, что дело приняло Дурной оборот. Не знаю, известно ли о случившемся госпожам. Господин Цзя Чжэн, говорят, велел доставить к нему монашек. Я послала служанок разузнать, в чем дело. А вы, госпожа, больны, и нечего расстраиваться по пустякам.
Вернулся наконец Цзя Лянь. Лицо его так и пылало гневом, и Фэнцзе не решилась обратиться к нему с расспросами, сделав вид, будто ей ничего не известно.
Не успел Цзя Лянь поесть, как за ним прибежал Ванъэр.
— Вас зовут, второй господин, — сообщил он. — Возвратился Лай Да.
— А Цзя Цинь тоже приехал? — осведомился Цзя Лянь.
— Приехал.
— Передай Лай Да, что господин Цзя Чжэн на дежурстве в ямыне, — распорядился Цзя Лянь. — Монашек пусть разместят в саду, а завтра господин повезет их ко двору. Цзя Циню скажи, чтобы ожидал меня во внутреннем кабинете.
Идя в кабинет, Цзя Цинь заметил, что слуги о чем-то возбужденно переговариваются. Ничто не говорило о том, что монашек собираются везти ко двору. Цзя Цинь попытался разузнать, зачем его вызвали, но в ответ не услышал ничего определенного.
Цзя Цинь терялся в догадках, когда из кабинета вышел Цзя Лянь. Цзя Цинь справился о его здоровье и спросил:
— Не скажете ли, зачем государыня требует монашек во дворец? Мы так торопились! Хорошо, что я как раз нынче возил в монастырь деньги и не успел вернуться, так что мы приехали вместе с Лай Да. Вам, наверное, что-либо известно, дядюшка?