Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Цао Сюэцинь

— Вы меня не поняли, третий господин! Барышни думали, что вы взяли яшму просто так, чтобы напугать их, потому и решили у вас спросить. Если и в самом деле вы ее взяли, незачем заставлять служанок искать.

— Ведь Баоюй не снимает яшму с шеи, — возразил Цзя Хуань. — У него и спрашивайте, а меня с какой стати допрашивать? Вы во всем ему потакаете! Когда находите что-нибудь, у меня не спрашиваете, только когда теряете!..

Он вскочил и бросился вон из комнаты. Никто не решился его задерживать.

— Вечно из-за этой дрянной яшмы неприятности! —

воскликнул взволнованный Баоюй. — Не нужна она мне и нечего поднимать шум! Цзя Хуань рассердился и теперь расшумится на весь двор, все узнают о пропаже! Начнется скандал!

— Господин мой! — взмолилась Сижэнь, заливаясь слезами. — Ты думаешь — это пустяк? Но ведь дойдет до господ, нам всем несдобровать!

Девушки еще больше разволновались, понимая, что эту историю скрыть не удастся. Оставалось теперь подумать, как рассказать о случившемся матушке Цзя.

— Незачем ломать голову, — заявил Баоюй, — скажите, что я разбил яшму, и делу конец.

— Эх, господин! Здорово вы придумали! — усмехнулась Пинъэр. — Ну а если спросят, зачем вы ее разбили? Вы думаете, что господа глупы?! А как быть, если потребуют осколки?

— Тогда скажите, что я ее потерял, — предложил Баоюй.

«Так можно было бы сказать, — подумали девушки, — но в последнее время Баоюй в школу не ходил и вообще из дому не отлучался».

— Третьего дня я ездил во дворец Линьаньского бо, — вспомнил Баоюй. — Вот и скажите, что я там ее потерял!

— Нельзя, — возразила Таньчунь. — Могут спросить, почему сразу не доложили.

Пока они советовались между собой, за дверью послышались вопли наложницы Чжао. Вскоре она вбежала в комнату и запричитала:

— С какой стати вы тайком вздумали допрашивать моего сына? Вот он, я привела его, и делайте с ним что хотите! Убейте, четвертуйте, если он того заслужил! — Она подтолкнула Цзя Хуаня. — Разбойник! Признавайся сейчас же!

Цзя Хуань слова не мог вымолвить, только плакал и кричал. Ли Вань хотела его успокоить, но тут вбежала девочка-служанка и сказала:

— Госпожа пришла.

Сижэнь не знала, куда деваться. Баоюй выбежал навстречу матери. Наложница Чжао сразу умолкла и вышла следом за ним.

Волнение и суматоха убедили госпожу Ван, что разговоры об утере яшмы — не пустая болтовня, и она спросила:

— Значит, яшма и в самом деле пропала?

Ответа не последовало.

Госпожа Ван села и позвала Сижэнь. Девушка со слезами подбежала к ней и бросилась на колени.

— Встань, девочка! — ласково сказала госпожа Ван. — Не волнуйся, лучше прикажи еще раз хорошенько поискать!

— Матушка, — вмешался тут Баоюй. — Сижэнь к этому делу непричастна. Я третьего дня ездил во дворец Линьаньского бо и, видимо, по дороге утерял яшму.

— Почему же ты сразу мне не сказал? — спросила госпожа Ван. — И почему в тот же день не начали поиски?

— Я побоялся рассказывать, — проговорил Баоюй. — И велел слугам, которые меня сопровождали, поискать яшму на дороге.

— Глупости! — прервала его госпожа Ван. — Разве Сижэнь

не помогала тебе, когда ты сегодня переодевался? Всякий раз, когда ты куда-нибудь ездишь, она потом должна проверять, не потерял ли ты кошелька или платка! Ведь исчезла не какая-нибудь мелочь, а твоя яшма! Неужели Сижэнь не заметила и не спросила, куда она девалась?

На это Баоюю нечего было ответить.

Наложница Чжао ехидно усмехнулась и подхватила:

— Вот видите! Яшма где-то потерялась, а сваливают на Цзя Хуаня.

— Тут важное дело, а ты со всякой чепухой лезешь! — обрушилась на нее госпожа Ван.

Наложница прикусила язык.

Ли Вань и Таньчунь ничего не стали скрывать и рассказали госпоже Ван все, что им было известно. Госпожа Ван еще больше разволновалась, на глаза навернулись слезы; она решила попросить матушку Цзя, чтобы та велела допросить служанок, которые прислуживали госпоже Син и приходили в сад.

Фэнцзе, узнав о пропаже яшмы и о том, что госпожа Ван сама занимается этим делом, подумала, что оставаться в стороне неудобно, и, превозмогая слабость, отправилась в сад. Когда она там появилась, госпожа Ван уже собралась уходить.

— Здравствуйте, госпожа, — вежливо сказала она. — Как себя чувствуете?

Баоюй и сестры поспешили к Фэнцзе справиться о здоровье.

— Значит, ты знаешь о том, что произошло? — спросила госпожа Ван. — Не кажется ли тебе вся эта история странной? Яшма пропала буквально на глазах, и найти ее невозможно! Вот и подумай: может ли какая-нибудь из наших девочек, начиная со служанок старой госпожи и кончая твоей Пинъэр, совершить подобную подлость? Я хочу доложить обо всем старой госпоже, пусть прикажет серьезно заняться поисками, иначе корень жизни Баоюя окажется подрубленным!

— У нас в доме людей много, и все разные, — робко возразила Фэнцзе. — Еще древние говорили: «Можно знать человека в лицо, но не проникнуть в его душу». За кого из служанок можно поручиться? Шум подняли такой, что теперь о пропаже всем известно. Вор понимает, что его ждет, если яшму найдут, и постарается ее уничтожить. Что тогда делать? Пусть я глупа, но все же считаю, что нужно объявить, будто эта яшма не представляет особой ценности и Баоюй ее куда-то задевал. А служанок надо предупредить, чтобы не проболтались старой госпоже. После этого можно будет тайно послать людей на поиски вора. Что вы скажете, госпожа?

Госпожа Ван задумалась и после продолжительной паузы промолвила:

— Доля истины в твоих словах есть. Но как обмануть отца Баоюя?

Она позвала Цзя Хуаня и строго спросила:

— Ты зачем шум поднял? Если вор после этого испугался и уничтожил яшму, не жить тебе на свете!

— Я больше не буду! — заканючил Цзя Хуань.

Наложница Чжао тоже не посмела перечить.

А госпожа Ван продолжала:

— Уверена, что в саду есть места, где еще не искали! Не улетела же, в конце концов, яшма! Смотрите не болтайте больше! Даю Сижэнь три дня сроку! А не отыщется яшма — придется все сказать мужу, и тогда покоя не ждите!