Сон в красном тереме. Том 1
Шрифт:
Тетка Лю взяла блюдце и протянула его Фан-гуань со словами:
– Подержи, я тебе сейчас разогрею хорошего чаю.
Она отправилась на кухню разводить огонь. Тогда Фан-гуань взяла из блюдца кусочек печенья, сунула его под самый нос Сяо-чань и торжествующе воскликнула:
– Кому нужно твое печенье! Видишь, у меня тоже есть? Я просто посмеялась над тобой. Даже если б ты мне в ноги поклонилась, я не взяла бы у тебя ни крошки!
С этими словами она отломила кусочек печенья, которое держала в руке, и бросила воробьям.
– Тетушка Лю, – окликнула она старуху, – ты это печенье не жалей, я куплю тебе целых два
Сяо-чань готова была лопнуть от злости. Глядя на Фан-гуань широко раскрытыми глазами, она злобно прошипела:
– Ведь у Лэй Гуна [173] есть глаза, как он до сих пор не поразил это отродье?
– Будет вам, барышни! – бросились успокаивать их женщины. – Всякий раз при встрече вы начинаете ссориться!
А несколько наиболее осторожных и опытных в таких делах женщин поспешили скрыться, как только девочки начали препираться. Сяо-чань тоже не решилась затевать ссору и, недовольно ворча себе под нос, ушла со двора.
173
Лэй Гун – бог грома в китайской мифологии.
Когда все разошлись, тетка Лю приблизилась к Фан-гуань и спросила:
– Ты сказала о том, что мы говорили позавчера?
– Да, – ответила Фан-гуань. – Но дня через два напомню еще раз. Как назло, наложница Чжао – чтобы ей подохнуть – опять со мной поскандалила. Кстати, ваша дочка пила росу «мэйгуй», которую я принесла ей? Ну как, понравилось?
– Всю выпила, – ответила тетка Лю. – Очень ей понравилось, но неудобно было у тебя еще просить.
– Пустяки, – сказала Фан-гуань, – я достану еще и принесу ей.
Собственно говоря, все дело заключалось в том, что тетка Лю имела дочь, которой нынче исполнилось шестнадцать лет. Хотя она была всего лишь дочерью кухонной прислуги, по внешности она ничем не отличалась от Пин-эр, Си-жэнь, Юань-ян, Цзы-цзюань и им подобных. Дочь, о которой сейчас шла речь, была у тетки Лю пятой по старшинству, и ее звали У-эр. Слабая и болезненная, она до сих пор не могла прислуживать. Когда тетка Лю узнала, что у служанок Бао-юя обязанности не слишком тяжелые и служанок у него много да вдобавок он собирается отпустить всех по домам, ей захотелось пристроить к нему свою дочь хотя бы для того, чтобы она просто числилась в служанках. Как это сделать, она не знала, но, к счастью, она обслуживала «двор Душистой груши», старательно исполняла свои обязанности и относилась к девочкам-актрисам, в том числе и к Фан-гуань, куда лучше, чем их приемные матери. Фан-гуань в свою очередь хорошо относилась к ней, и теперь, когда Фан-гуань стала служанкой Бао-юя, тетка уговорила ее спросить Бао-юя, не согласится ли он взять к себе ее дочь У-эр. Бао-юй не возражал, но так как в последнее время он был болен да занят разными делами, ему никак не удавалось обсудить этот вопрос с кем нужно.
Между тем Фан-гуань, возвратившись во «двор Наслаждения розами», доложила Бао-юю о выполнении его поручения.
Бао-юй пребывал в плохом настроении из-за ссоры, устроенной наложницей Чжао. Во время скандала он не знал, что делать, а когда все утихомирились и Тань-чунь уговорила наложницу Чжао уйти, Бао-юй успокоил Фан-гуань и послал ее с поручением на
Сейчас, когда Фан-гуань возвратилась и попросила у него росу «мэйгуй» для У-эр, он сказал:
– У меня есть немного эссенции, которую я пил недавно. Можешь отнести У-эр.
Бао-юй приказал Си-жэнь принести эссенцию. Во флаконе ее оставалось немного, и он отдал эссенцию девочке вместе с флаконом.
Фан-гуань отправилась снова к тетке Лю, которая незадолго перед этим водила дочь гулять и сейчас, вернувшись на кухню, пила чай. Фан-гуань явилась со стеклянным флакончиком в пять вершков высотой, наполовину наполненным розовой жидкостью.
Увидев бутылочку, тетка Лю решила, что это и есть заморское вино, которое пьет Бао-юй.
– Скорее вскипятите воду, – приказала она, делая Фан-гуань знак сесть.
– Это все, что осталось, – с улыбкой промолвила Фан-гуань. – Он отдал мне даже флакон.
Только теперь У-эр поняла, что это не вино, а эссенция «мэйгуй». Она взяла флакончик и поблагодарила Фан-гуань.
– Сегодня мне немного лучше, – проговорила она, – я даже ходила гулять. Но только на наших задворках нет ничего интересного – несколько камней, деревьев да задняя стена дома, и никакого пейзажа.
– А почему ты не пойдешь в сад? – спросила ее Фан-гуань.
– Я ей не велела ходить туда, – вмешалась тетушка Лю. – Ведь барышни ее не знают, попадется кому-нибудь на глаза, и пойдут сплетни. Если сможешь, возьми ее завтра с собой погулять. Когда приедут хозяева, никто не возьмет ее туда! Но я боюсь, что настанут дни, когда ей еще надоест гулять там!
– Чего беспокоиться? – улыбнулась Фан-гуань. – А я на что?
– Ай-я-я! – запричитала тетка Лю. – Барышня вы моя! Ведь мы люди скромные, нам ли с вами равняться!..
Она налила Фан-гуань чаю, но та не стала пить и, отхлебнув глоток, собралась уходить.
– Ну ладно, иди! Мне кое-что надо еще сделать, – сказала ей тетка Лю. – У-эр тебя проводит.
У-эр последовала за Фан-гуань. Оглядевшись кругом, она удержала Фан-гуань за руку и осторожно осведомилась:
– Ты говорила с ним обо мне?
– Неужели я стану обманывать! – улыбнулась Фан-гуань. – Я сама слышала, что в комнатах не хватает двух служанок, вместо Сяо-хун, которую взяла себе вторая госпожа Фын-цзе, и вместо Чжуй-эр, которую выгнали. Вполне возможно на одно из этих мест устроить тебя. Однако Пин-эр все время твердит Си-жэнь: «Все дела, связанные с перемещениями служанок и с денежными расходами, надо по возможности отложить, ибо у третьей барышни Тань-чунь насчет этого свои соображения». Зачем лезть на рожон, если она уже несколько раз придиралась к своим служанкам и сейчас ищет повод придраться к нашим? А попробуй сказать ей хоть слово не так, все пропало. Так что ты немножко потерпи – как только приедут старая госпожа и госпожа Ван, все сразу устроится.
– Я все понимаю, но я очень нетерпелива и не могу ждать, – возразила У-эр. – Если я пристроюсь, моя мама успокоится, что не зря меня растила; кроме того, я буду получать жалованье, что принесет облегчение всей нашей семье, и наконец, я сама буду чувствовать себя спокойнее, и, может быть, болезнь моя пройдет… Даже если я заболею и придется приглашать врача и пить лекарства, деньги моим родным тратить не придется.
– Все это мне известно, – заметила Фан-гуань, – не беспокойся и жди!
С этими словами она покинула У-эр.