Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
Как бы продолжая, затянула госпожа Бань:
От столицы нашей вдали,Там, где пыль клубами встает,Песнью, танцем, лунойУпиваемся мы допьяна.На горе Гусушань турачи [412] Возгласили — пришла весна!Юный друг, вот бокалы тебе —Разливай остатки вина!И уйдем с дорожки луны,Засиявшей на глади вод!Хун похвалила:
— Хорошая песня — раздольная, широкая, необычная, и поете вы прекрасно!
412
Гусушань — гора в Цзяннани, излюбленное место для прогулок.
Настал
Женщины подхватили песню Феи, звучавшую так изящно и нежно. Бань и Го взяли Фею за руки и говорят:
— Мы знаем, что вы с детства томились в зеленом тереме. Но это не помешало вам стать подлинной феей!
413
Хэн-э — см. Чан-э.
Свою песню исполнила госпожа Го:
Ветру парус вручив,По реке я плыву;Лес и горы кругомТак прекрасны сейчас!Эй, луна! В небесахВсем поведай молву:Что Ткачиху нашелНа земле Волопас!Когда кончилась и эта песня, госпожа Го обратилась к Лотос:
— Госпожа Лотос, вы наша хозяйка, и, хотя вы моложе всех гостей, вам петь впереди нас!
Лотос спорить не стала и запела:
Мне речная водаЗаместо вина,А светильником мне —Светоч неба, луна;Не приду, не вернусь,Коль не буду пьяна!Эй, гора! Не пускай —Хочет скрыться луна.К другу еду, везуОстатки вина!Госпожи Бань и Го отдали должное Лотос.
— В песнях и музыке вам просто нет равных! Чудесно! У вас большой талант!
Затем спела госпожа Те.
В лес и горы иду,И в руках моих — гусь,Буйный ветер меняК другу-месяцу мчит!Кто остался внизу.Мной навек позабыт.Я с небесных высотКрасотой наслажусь!От удовольствия Хун ударила рукой по кувшину и воскликнула:
— Ваша песня напомнила мне танское сочинение «Ветви бамбука». [414] Она совсем не похожа на наши напевы, заученные в зеленых теремах! Ну, а теперь послушаем Сунь Сань!
414
«Ветви бамбука» — старинная народная песня Западного Китая, исполнявшаяся под флейту и барабан. Ей подражали Бо Цзюй-и и многие другие поэты.
Та рассмеялась:
— Я ведь рыбачка из Цзяннани и знаю одни рыбацкие песни, но что делать, потешу вас!
Она запела, постукивая по борту лодки:
Облетели цветы камыша,Появилась луна над рекой —Веселей поднимай весло!Мы найдем, где цветет абрикос,Рыб сребристых наловим с тобой —Веселей поднимай весло!Перед нами гора Фучуньшань —Не Улин, где персик расцвел!Человек у реки Инчуань, [415] Ты, с которым красавец вол!Не хвались, что вол твой хорош, —Это Яо и Шуня труды!Веселей поднимай весло!Эй, девица, груду бельяОпустившая в струи воды!Не хвались своей красотой —Вся твоя красота от весны!Не олень ли стоит наверху,На415
Фучуньшань, Улин, Инчуань — места, связанные с отшельничеством. Упоминая ниже о «трудах Яо и Шуня», Сунь Сань подчеркивает, что отшельник не должен забывать о заслугах первопредков.
Длинная песня Сунь Сань пришлась всем по вкусу. Наслушавшись, князья перебрались на свою лодку и поплыли к берегу. Когда они поднялись в павильон Соперник Луны, им сообщили, что императорский гонец должен отбывать в столицу. Ян тотчас зажег светильник, отыскал узорную бумагу и начертал:
Лодку с берега в воду столкнулПри мерцающей в дымке луне.К небожителям снова душаУлетела в прекрасном сне!Пью вино, драгоценный дар,Пью, чтоб цвел-процветал наш юг,И Серебряной плеск РекиС неба слышится вдруг!Князь Шэнь приписал на листке несколько строк от себя. Поклонившись четырежды в сторону севера, Ян наказал, чтобы гонец по возвращении передал Сыну Неба такие слова:
«Миновало несколько лун с той поры, как Ваш верный слуга покинул Вас, и вот получил я Ваше бесценное послание и Ваш опьяняющий сердце дар! Чем смогу я ответить на Вашу доброту? Те жалкие стихи, что я посылаю в ответ Вашему Величеству, говорят лишь о моей беспредельной верности Вам и благодарности!»
Гонец поклонился князьям и отбыл в столицу. Женщины ушли к себе, а друзья отправились в павильон Блаженный Покой. Как провели они грядущий день, вы узнаете из следующей главы.
Глава пятьдесят пятая
О ТОМ, КАК КНЯЗЬ ШЭНЬ ОСМАТРИВАЛ ЗВЕЗДНУЮ ОБИТЕЛЬ И КАК ХУН ОБРЯЖАЛА «НЕБОЖИТЕЛЕЙ»
Ян согласился исполнить просьбу гостя и показать ему свое поместье. Условившись обо всем с наложницами, он сказал князю Шэню:
— Каждая моя наложница живет в своем доме и устраивает его и сад по своему вкусу. Не угодно ли начать осмотр с павильонов?
Князь Шэнь согласился с радостью, и они двинулись в путь. Первым их принимал Райский Уголок.
— Я хотел всего лишь видеть, куда вы поселили своих красавиц, — сказал гость, замедлив шаг, — а вы привели меня если не в Сюцзиньцунь, то уж наверняка в терем Белого Журавля, [416] что под горой Улуфэн! Честно признаться, не ждал я увидеть такое — здесь впору устраивать музыкальные празднества!
Ян с улыбкой пригласил гостя подняться в павильон. Их уже поджидали три наложницы Яна и три циньские дамы. В красиво убранной комнате Фея, Бань и Го о чем-то спорили, и перед ними лежала на столике книга пояснений к сочинениям древних мудрецов. Хун и Те играли на цитрах. При появлении своих мужей женщины встали и почтительно приветствовали их. Усевшись, князь Шэнь огляделся: над курильницами вьется легкий дымок, на красиво разложенных покрывалах ни пылинки. Гость выглянул в окно: у ступеней павильона танцует пара белых журавлей, и кажется, что попал не в жилище человека, а в даосский храм! Гостям подали чай, полевые и горные овощи, кувшин вина, все было вкусно приготовлено, красиво разложено на блюдах и расставлено на столиках.
416
Сюцзиньцунь и терем Белого Журавля — места обитания праведников, отринувших мирские помыслы.
Князь Ян говорит:
— Брат Хуа-цзинь, вы проницательный человек, скажите-ка, кто хозяйка этого дома!
Гость пристальным взглядом обвел трех наложниц и проговорил после некоторого раздумья:
— Я не вижу ни пылинки, как на дорогах Нефритовой столицы. Можно подумать, что это жилище феи. Угадать трудно, ибо любая из ваших наложниц может быть здесь хозяйкой.
Ян предложил отправиться дальше, в павильон Багряное Облако. Наложницы обоих князей последовали за ними. Недалеко от павильона князь Шэнь осмотрелся и улыбнулся. На вопрос Яна, чему он смеется, князь ответил: