Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
Монах перечислил даосские храмы, назвал самые красивые в этих местах уголки и добавил:
— Самый знаменитый здесь — храм Пяти Сутр, а самое известное место — скала Приют Будды!
Князья сначала отправились к скале: огромные валуны громоздились там друг на друга, образуя неодолимую преграду. Под скалой бежит прозрачный ручей, на берегах его растут прекраснейшие деревья — ни дать ни взять Приют Фей в Нефритовой столице! Путешественники устроились на широком гладком камне, заварили чай, приготовили рис.
Хун осмотрелась и говорит:
— Взгляните, на камне имена разных людей. Выходит, это место привлекало многих. Давайте и мы оставим память о себе и о нашей прогулке!
Ян нахмурился.
— За всю свою жизнь я ни разу не осквернил надписью ни одного красивого
Хун возразила Яну:
— Я говорила не об именах. Пусть каждый напишет стих — если не лучше, чем на Каменном барабанев Цзи-ян, то и не хуже, чем на Каменной плите в Сяньшань! [421]
421
Каменные барабаны — каменные тумбы полусферической формы, на которых вырезаны, видимо в IV в. до н. э., стихи, по форме напоминающие «Книгу песен». Каменных плит с вырезанными на них стихами в Китае великое множество, поэтому, какую именно имеет в виду автор, сказать невозможно.
Князь Шэнь поддержал предложение Хун, попросил принести кисть, и каждый сочинил восьмистишие. У Яна получилось оно таким:
Спустились на Красный ЗонтНебожители на заре —Хотели видеть они,Как солнце из моря встает.Старый монах показалТропу на зеленой горе,Сказал: «Где Будды Приют,Там и будет восток и восход!»Хун начертала вот что:
Безбрежен моря простор,Луна кругла, холодна;Прячу я Лотос-меч,Верхом на луаня сажусь;Туда, где стоят Три горы,Стрелой на рассвете мчусь;В небе, уже голубом,Песня свирели слышна.Фея сочинила такой стих:
Набежал ветерок.Зазвенел подвесок нефрит;До часа, когда закат,Со скалой вода говорит.Бьется она о скалу, —Ах, ничего-то нетЗа бокалом винаПриятней мирных бесед!Лотос запечатлела на камне такое сочинение:
Много в реке проток,Шумят водопады в ней;Гремя, как гром иль метель,Пугает она людейИ в море без береговВливается наконец,Но где же пять облаков,Небесный моря венец?!Начертали свои стихи и князь Шэнь и его наложницы, после чего монаха попросили пройтись по надписям резцом.
Фея взяла цитру, провела пальцами по струнам и запела:
Убегает на запад день,Река бежит на восток. —С песней легко живуМне отведенный срок!Выслушав песню, князья Опечалились, а тем временем в небо вышла луна, подул прохладный ветер, птицы попрятались в зарослях, — грусть вдруг охватила всех и стала невыносимой.
Взяв за руку Хун, Ян тяжело вздохнул.
— Мне еще нет тридцати, а я обладаю славой, молодыми и красивыми наложницами. Я счастлив и мечтал бы прожить вдали от столицы до ста лет. Но скоро дела снова потребуют меня во дворец, и я не смогу отказаться. Тогда уже не решусь
Хун улыбнулась.
— Видите, князь, реку и луну? Воды реки катятся быстро, но не выходят из берегов; луна бывает круглой, бывает похожей на серп, но сияние ее всегда ровно, во все времена года, на протяжении многих столетий, — и река, и луна остаются вечно самими собой. Так пусть и душа ваша будет всегда ясной, как эта луна, а мысль стремительной, как эта река. Покоритесь судьбе и отрешитесь от тревог!
На другой день Ян спрашивает монаха:
— Вы говорили, что в здешних местах много буддийских храмов, и самый знаменитый из них храм Пяти Сутр. Как пройти к нему?
— Это в двадцати ли отсюда, — отвечал монах. — Неподалеку от храма, в горах, живет отшельник, страстный подвижник по прозвищу Пастырь Отечества.
Ян выразил желание осмотреть храм и встретиться с отшельником. А что из этого вышло, вы узнаете из следующей главы.
Глава пятьдесят седьмая
О ТОМ, КАК У СКАЛЫ ПРИЮТ БУДДЫ КНЯЗЬ ШЭНЬ ПРОСТИЛСЯ С ДРУГОМ И КАК ФЕЯ НАШЛА ОТЦА В ХРАМЕ ПЯТИ СУТР
Между тем прошло уже почти полгода, как князь Шэнь уехал из столицы. Императрица день и ночь думала о нем, император скучал без верного подданного, и вот князю был послан приказ немедленно возвращаться.
Тем временем, совершенно забыв о делах, князь Шэнь бродил с другом по горам, хотя мысли о дворе все чаще приходили ему в голову. Но однажды прибыл гонец императора и вручил князю повеление государя. Князь обратил взор на север, четырежды поклонился и начал собираться в дорогу. В душе его воцарилась скорбь, как некогда у тех, кто расставался с друзьями под облаками Яньгуани и на берегах Вэйшуй. [422] Но что поделаешь: белая цапля улетает, камыш остается! А когда прощаются ласточки с журавлями, когда разлучаются друзья, то нет ничего лучше янгуаньской прощальной песни!
422
Яньгуань — древняя застава на пути из Китая в Центральную Азию. Вэйшуй — река, протекающая неподалеку от Сиани, древней Чанъани; уезжавших в дальние края путников жители столицы обычно провожали до моста через реку.
Опечаленный близкой разлукой, князь Шэнь говорит Яну:
— Брат мой Ян, счастливая судьба свела нас с вами, мы стали как два рога на голове одного вола, и помыслы наши явственны, словно яшма, разбросанная на льду. Мы связали себя узами дружбы и поклялись помогать один другому, а теперь провели столько времени вместе в этих прекрасных горах! Гуляя по вашему поместью, любуясь горой Красный Зонт, я забывал о мирских волнениях, о том, что меня ждут при дворе. И вот настал час проститься! Меня утешает лишь то, что скоро и вы, брат мой, будете во дворце, где возобновятся наши дружеские встречи и беседы!
Князь Ян отвечал с грустью:
— Дружба — одно из Пяти отношений, и если говорить откровенно, то друг так же близок сердцу, как брат. Может, я глуп, но мне понятны движения души Гуань Чжуна и Бао Шу-я, Юань Чжэня [423] и Бо Цзюй-и! Случайные встречи не влекут за собой печаль разлуки, но когда из жизни ушел Чжун Цзы-ци, то Юй Бо-я [424] никогда больше не прикасался к семи струнам, чтобы играть мелодию «Высокие горы и быстрые реки»! Настоящие друзья не вынесут разлуки, как же нам быть?!
423
Юань Чжэнь (779–831)-видный поэт, друг Бо Цзюй-и (см.).
424
Юй Бо-я — см.: Бо-я.