Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
— Я почти догадался, кто здесь живет!
— Кто же?
— Еще чуть подумаю и скажу!
Гость поднялся в павильон, осмотрел со ступенек окрестности, снова спустился вниз, обошел терема Весенний Аромат, Легкий Ветерок, Белая Яшма и присел передохнуть в тереме Живая Природа.
— Я слишком рано пришел сюда, — вздохнул он. — Должно быть, здесь красивее всего, когда наступает девятая луна.
И тут с высокого шеста, что стоял возле павильона, поднялись в небо два сокола. Проводив их взглядом, князь Шэнь произнес:
— Ну, теперь-то я знаю хозяйку павильона Багряное Облако! Раз уж над ним веют золотые осенние ветры,
Ян посмеялся и позвал хозяйку павильона. Неся на подносе вино и фрукты, явилась Хун. Подошла к гостю и говорит:
— Вы правы, Багряное Облако — мой дом. С него по ночам луна видна гораздо лучше, чем из прибрежного павильона Соперник Луны, Приглашаю вас, князь, сегодня вечером убедиться в этом!
— Я прибыл сюда незваным гостем, — отвечал князь Шэнь, — но мне так все здесь нравится, что не хочется уезжать. И раз уж вы почувствовали мое заветное желание и так любезно меня приглашаете, то не откажусь.
— Пойдемте теперь смотреть терем Роза Ветров, — предложил Ян.
Едва гости подошли к воротам павильона, как они словно бы сами собой распахнулись, и тут же пропел свою вечернюю песню петух, восседавший на заборе. Поднялись в павильон и, когда уселись на разложенные заранее чистые циновки, Ян обратился к гостю:
— Вот вы пришли в крестьянский дом, отчего же не назовете хозяйку?
Князь Шэнь помолчал, прислушиваясь к женским голосам на дворе, и спросил, где собрались женщины.
— Здесь за домом есть небольшой флигелек! — улыбнулся Ян.
Гость взял Яна за руку.
— Не могу догадаться, кто хозяйка, но думаю, что разгадка таится в этом флигельке.
Он поднялся, неспешно ступая, обошел павильон кругом, увидел флигель и заглянул внутрь: на окнах висят занавески, за яшмовым столиком сидят женщины и оживленно беседуют.
— Простите мою бесцеремонность, — извинился князь Шэнь, — ведь я без разрешения вторгся во владения Огненной Принцессы!
Все весело рассмеялись, а гость продолжал:
— Брат мой Ян оставил императорскую службу, махнул рукой на придворные чины и роскошь и уехал прочь из столицы. Почему он так поступил? Испугался, как бы счастье его не обернулось бедой! Но не будь у него стройного павильона Роза Ветров и прелестного павильона Райский Уголок, разве решился бы он на этот шаг? Теперь дальше: к чему привело решение князя Яна? Взять хоть госпожу Хун: она необыкновенная, неземная женщина, ей бы жить среди обожания и славы, а пришлось стать здесь затворницей! Госпожа Фея и госпожа Лотос были наложницами важного вельможи, могли делать то, что заблагорассудится, смотреть на то, что им нравится, слушать то, что им по сердцу, но вынуждены теперь обитать в крестьянских хижинах и чуть ли не в даосских приютах! Неужели это все радует моего брата Яна? Когда я впервые увидел госпожу Лотос в Чжэньнани, она показалась мне достойной неземной жизни, здесь же она довольствуется тихими сельскими радостями! Она хозяйка павильона, и я понял это до того, как вошел сюда.
Ян обратился к Лотос.
— Разве позволительно так угощать высокого гостя, приехавшего в нашу глушь! Убери-ка свой луковый суп и попотчуй
Князь Шэнь улыбнулся.
— Я ведь в гостях не у вельможного Яна, а у отставного сановника, сельского жителя, — зачем же принимать меня, как во дворце? Напротив, угостите меня крестьянской пищей!
Лотос повернулась к наложницам князя.
— А что любит ваш господин?
— Поставьте перед ним на столе восемь знаменитых яств, — проговорила госпожа Те, — и он едва ли к чему-нибудь притронется. На нашего супруга не угодишь!
Усмехнувшись, Лотос подоткнула юбку и пошла на кухню: вычистила котел и начала стряпать. Попробовав приготовленное кушанье, она нарвала на восточном склоне салата, сняла с плетня тыкву-горлянку и наполнила ее отварным ячменем. Каждое зернышко благоухало и напоминало крупинку яшмы. Лотос положила все на поднос и почтительно поднесла кушанье сначала своему господину, а затем попросила служанку передать поднос гостю. Князь Шэнь в два счета опорожнил тыкву и воскликнул, обращаясь к своим наложницам:
— Живя во дворце, я обходился на день горсточкой риса, а сейчас съел целую тыкву! И чуть язык не проглотил — до того вкусно!
Между тем наступил вечер. Хозяева и гости вышли в сад: в небе тускло мерцала луна, под ногами покачивались тени деревьев. Откуда-то появились слуги с фонариками: их послала Хун освещать гостям дорогу. Все отправились в Багряное Облако. Хозяйка встречала гостей у входа. Князь Шэнь поднял голову и стал рассматривать крышу терема: на углах ее, словно звездочки, покачивались маленькие фонарики, между всеми двенадцатью столбами свисали хрустальные занавеси, их сиянье слепило глаза. На миг князю показалось, что стоит он возле Дворца Простора и Стужи! Он поднялся по ступеням и осмотрелся: на полу узорные циновки, белояшмовые сиденья застелены красными покрывалами, на столиках посуда из стекла и хрусталя, все чисто, все сверкает, отражая неяркий лунный свет, льющийся в комнаты.
И вдруг произошло чудо! Десять прекрасных девушек с пышными, сродни облакам, прическами, в зеленых шелковых юбках и белых носочках запели песню о ясной луне, закружились, взмахивая гибкими руками, в танце. Потом они запели «Из радуги яркий наряд» и протанцевали «Убор из перьев», — чистая мелодия лилась откуда-то с неба вместе с лунным сиянием. Оба князя с восторгом следили за сказочным зрелищем, от которого дрожь пробегала по телу. Хун, заметив это, улыбнулась и приказала служанкам принести лисьи шубы и предложила их гостям. Потом распорядилась разжечь бошаньские жаровни и подать вина. Князь Шэнь поглядел на Яна и вздохнул.
— Много раз уже видел я танец «Убор из перьев», а сегодня словно погостил у фей на луне, во Дворце Простора и Стужи. Мне даже кажется, что минувшие десять лет жизни провел я в дурном сне и только сейчас обрел ясность мысли и духа!
Хун приказала разжечь еще сотню жаровень, принести побольше вина и сказала:
— Вы побывали на небесном празднестве, а теперь попируем на земле! Согревайтесь, гости, добрым вином!
Все принялись за мясо и вино и вскоре перестали ощущать холод, разогрелись и повеселели. Князья скинули лисьи шубы и сидели румяные от выпитого. Три циньские дамы с весенним блеском на лотосовых щеках радостно смеялись и играли кто на лютне, кто на цитре. Когда же настала глубокая ночь, Ян встал, давая понять, что пиршество окончено, и сказал своим наложницам.