Соотношение сил
Шрифт:
СТАЛИН. У товарища Курдюмова.
Издевательская реплика была встречена смехом. Но командарм не сдался, продолжил.
КУРДЮМОВ. Тут бывшие гвардейцы в своих выступлениях вспоминали, как они в мирное время в бескозырках ходили при пятидесяти – шестидесятиградусном морозе. Я не знаю, как бы они себя чувствовали в боях в Финляндии при таком морозе.
«Вот Курдюмов рукой не машет, докладывает спокойно, – думал Илья, – а Хозяин вникает во все, долго, подробно рассуждает о бронещитках, снарядах, пулеметах, бесконечно выспрашивает детали боевых
Две страницы заняла дискуссия о валенках. До середины января красноармейцы отмораживали ноги, валенки хранились на складах. Главный снабженец мужественно признал некоторые недочеты в работе своего ведомства.
ХРУЛЕВ. Совершенно правильно однажды товарищ Сталин указывал, что мы не умеем распоряжаться оперативно своим имуществом, которое у нас имеется.
Илья вспомнил Мая Суздальцева с отмороженными ногами и приказ Ворошилова об «обрубках».
На страницах, посвященных валенкам, Хозяин помалкивал.
«Опять прострация, или вышел в сортир? Во время его отсутствия, не важно, физического или психического, молитвы совсем не звучат», – заметил про себя Илья.
Очередной докладчик, командарм Ковалев, рассказывая о боевой операции, произнес фразу: «Противник усиливался, к двадцатому января его силы возросли до восьми батальонов».
Хозяин оказался тут как тут, живенько перебил его.
СТАЛИН. Здорово вы знаете войска противника.
Командарм не почувствовал сарказма, ответил: «Надо знать, с кем воюешь».
СТАЛИН. Эти знания фальшивые. То, что разведка сказала, развинченная разведка, тому вы верите, а финны меняют номера своих войск. У них один полк воюет на пяти полях. Они надували наше командование, и выходило, что у них около восьмисот тысяч войск, черт знает сколько полков, а им люди верили. Они играли вами, как игрушками. Что же вы неправду говорите?
«Кто надувал наше командование? Разведка или финны? – Илья покачал головой. – Каждая следующая фраза противоречит предыдущей, и все вместе не имеют никакой связи с докладом Ковалева».
Вряд ли комдив сумел расшифровать слова Хозяина. Он не стал отвечать на бессмысленный, ни к чему не относящийся вопрос «Что же вы неправду говорите?», продолжил свой доклад, вполне внятно и четко изложил ход событий.
КОВАЛЕВ. Силы противника возросли, дивизия осталась без связи.
Хозяин опять перебил.
СТАЛИН. Связь у вас была.
КОВАЛЕВ. Нет, не было.
Илья в очередной раз почувствовал, как трещит и разваливается сталинская сказка. Хозяин ломал комдива, а комдив не ломался.
СТАЛИН. Тогда вы здесь уничтожены морально и в военном отношении. Вы называетесь дивизией, выходит, что это не дивизия, а хлам, навоз, не могли два задрипанных финских полка разбить. Она была мало вооружена, плохо вооружена, она была почти безоружна. На всех фронтах наши люди часто мечтали, чтобы финны показались, чтобы
Дивизия Ковалева не мечтала, чтобы финны показались, чтобы начать контратаку. Она пробила дорогу к двум окруженным дивизиям, по льду, под обстрелом снабжала их продовольствием, вывозила раненых и в итоге вывела дивизии из окружения, не имея ни связи, ни боеприпасов, ни надежды на помощь.
КОВАЛЕВ. Я не клевещу, товарищ Сталин, я докладываю обстановку, какая была в действительности.
СТАЛИН. По радио все ваши донесения перехватывали Париж и Лондон. У вас была вся связь, и проволочная, и радиосвязь, а вы отмалчивались.
«Париж и Лондон. – Илья усмехнулся. – А Берлин не назвал».
КОВАЛЕВ. У меня связи не было.
Спор занял пять страниц. Ломать Ковалева помогали Мехлис и Кулик, но дивизия держалась. Хозяин внезапно стал сбавлять обороты.
СТАЛИН. Товарищ Ковалев, вы человек замечательный, один из редких командиров Гражданской войны, но вы не перестроились по-современному. По-моему, первый вывод и братский совет – перестроиться. Вы больше всех опоздали в этой перестройке. Это первый вывод. Вы способный человек, храбрый, дело знаете, но воюете по-старому, когда артиллерии не было, авиации не было, танков не было, тогда людей пускали, и они брали. Это старый метод. Вы человек способный, но у вас какое-то скрытое самолюбие, которое мешает вам перестроиться. Признайте свои недостатки и перестройтесь, тогда дело пойдет.
КОВАЛЕВ. Есть, товарищ Сталин.
Комдив не стал повторять, что не было у него артиллерии, авиации и танков. Он уже раз десять это произнес. Хозяин все равно слышал нечто совсем другое или не слышал вообще.
Илья сжал ладонями виски. «Карл Рихардович назвал это парафренией. Движение по кругу бредовых идей, вязкость сознания. Я пытаюсь понять, что имеет в виду Хозяин, угадать, чего он хочет, каким будет следующий его шаг, кто станет очередной жертвой? Знаю, бесполезно, и все равно пытаюсь. Как же иначе? Ведь от него зависит каждая отдельная жизнь и существование страны. А он бредит или сознательно глумится над реальностью. Разбираться в его логике все равно что выискивать тайные знаки в узоре ковра или ловить шифрованные послания с Марса в мяуканье кошки. Отличный способ заразиться безумием».
Илья обратил внимание, что в стенограмме, кроме реплики Хозяина о «развинченной разведке», пока не попалось ни одной серьезной претензии к Проскурову. Командарм Мерецков, который командовал Седьмой армией на Карельском перешейке, говорил о том, что нет у нас войсковой разведки.
МЕРЕЦКОВ. Вы мне скажите, товарищ замнаркома Проскуров, кто ведает у нас войсковой разведкой?
ПРОСКУРОВ. Никто не ведает.
Это было правдой и вовсе не виной Проскурова. После разгрома армии в тридцать седьмом исчезла не только войсковая разведка, но и агентурная. Проскуров делал все что мог, пытаясь восстановить и то и другое.