Сопряжение миров
Шрифт:
Прямо напротив устрашающе огромного портрета возвышалась семидесятиметровая ступенчатая пирамида из черного полированного камня. Со стороны Площади ее прорезали широкие крутые ступени, ведущие с самого низа до двухъярусных трибун, расположенных у вершины. На нижнем ярусе в праздничные дни находились члены Совета Пятнадцати, руководители министерств и ведомств, высшие военачальники, другие высокопоставленные лица, а на самой верхотуре, там, где черный камень пирамиды был облицован нестерпимо сверкавшими золотыми плитами, появлялся Император со свитой. Вот там обычно и бывал Кэноэ вместе с другими родственниками.
Облик Площади дополняли
Кэноэ стало неуютно. Площадь подавляла. Сейчас на ней было, наверное, несколько сотен, а то и пара тысяч зевак, но все они терялись на ее просторах. Император с гигантского портрета равнодушно взирал на подданных как на копошащихся у его ног букашек, а запирающие Площадь циклопические стены темных тонов подспудно вызывали тревогу.
Кстати, с обратной стороны та же стена, искусно разрисованная под скальную гряду, воспринимается совсем по-другому…
– Чем меньше и незначительнее кажутся обычные люди, тем больше величие правителей, – заметил наставник. – В праздничные дни здесь собираются, наверное, сотни тысяч человек, и им приходится преодолеть длинный путь. Сначала пересечь пешком по мосту реку, затем обогнуть весь район и наконец подняться к проходу на Площадь. А потом спуститься с другой стороны и вернуться обратно, одолев такое же расстояние.
– Утомительно? – посочувствовал Кэноэ.
– Очень, особенно, по летней жаре. Ведь не дай Звезды, чтобы эти тысячи людей на Площади ощутили себя единой силой!
Кэноэ представил себя этакой песчинкой в огромной толпе и мысленно содрогнулся. «Империя – рука с миллионами пальцев», – вспомнилась ему строчка из Державного гимна. Но что, если они вдруг сожмутся в кулак? Сведения о том, что в государстве неспокойно, доходили даже до его комфортабельного дворцового мирка.
– Насмотрелся? – хмыкнул наставник, обрывая его тревожные размышления. – Тогда поехали дальше. Посмотрим, как живет народ, когда на него не обращено недреманное око правителей.
Они спустились обратно на станцию экспресса. Там, Кэноэ, выстояв очередь в кассу, по совету наставника приобрел суточный билет, дающий право до конца дня пользоваться всеми видами общественного транспорта в пределах Особого столичного округа. Для этого ему хватило самой мелкой банкноты, что вызвало у него странное чувство ощущения собственного богатства.
Вокруг было полно людей, но Кэноэ, как ни странно, это не раздражало. Наверное, в этом отношении он оказался более толстокожим, чем кузен Коэло. Наоборот, ему даже нравилось пребывать неузнанным и незамечаемым среди толпы. Ради этого стоило терпеть тесноту и равнодушно реагировать на бесцеремонные чужие прикосновения.Продолжение - уже сегодня вечером! Не пропустите!
Глава 7. За фасадом великой Империи (часть 2)
Кэноэ понимал, что действительно ведет себя как наивный восторженный провинциал, но ничего не мог с собой поделать. Как только поезд экспресса вылетел из подземного туннеля на длиннющий мост, он так и прилип к окну.
Впрочем, зрелище
Пролетев по мосту, поезд снова нырнул под землю и тут же стал тормозить, въезжая на станцию. В вагоне началось активное шевеление. Наставник тоже потянул за собой Кэноэ. Они вышли на переполненный людьми перрон, а затем, отклонившись от густого потока, проследовали по длинному переходу в парк.
Там оказалось неожиданно тихо и спокойно. Наверху, куда уходил высокий крутой зеленый склон, шумел город, по мостам мчались автомобили и сновали поезда экспресса, небо перечеркивали вереницы гравикатеров. А в Саду пестрели яркими цветами клумбы, над которыми кружились бабочки, на скамеечках отдыхали старики и ворковали парочки, мамочки толкали перед собой детские коляски. Это был настоящий оазис покоя посреди Столичной суеты. И если бы не легкий гнилостный запашок со стороны реки, и торчащие на каждом углу полицейские, бдительно следящие за сохранностью газонов и аккуратно подстриженных кустов, это место можно было бы назвать приятным. Или, по крайней мере, радующим глаз.
– Городской Сад прекрасен, – согласился Дядюшка Бро. – Вот только люди, как всегда, портят его совершенство.
Кэноэ задумался над этой глубокой мыслью. Вообще, прогулка в город уже дала ему массу поводов для размышлений. Принц так и молчал, пока они шли по ровным прямым дорожкам парка, а затем поднимались по широким беломраморным лестницам на искусственный холм, на плоской вершине которого находилась смотровая площадка, огражденная высоким стеклянным забором. Отсюда открывался великолепный вид на административный район – Высокий Берег, который они недавно покинули.
Высокий Берег был сердцем и мозгом Империи. Холм, когда-то стоявший на том месте, был наполовину срыт, но по-прежнему господствовал над низменным правым берегом. С искусственно выровненной площадки, залитой бетоном, вздымались в небо две дюжины исполинских зданий, окруженных многоярусным ажурным серпантином транспортных магистралей. Из этих зданий управлялась вся Империя — все тринадцать миллиардов ее граждан, живущих в Метрополии, на десяти планетах-колониях и многочисленных форпостах. В них работали больше трех миллионов человек, ежедневно принимающих и выполняющих сотни тысяч решений.
Через Высокий Берег проходило восемь линий экспресса, включая местную кольцевую. В воздухе кружили, взлетали или заходили на посадку сотни катеров. По многоярусным эстакадам катили десятки тысяч автомобилей, преимущественно, темно-синие или голубые служебные машины. Жизнь здесь била ключом.
Безусловно, Кэноэ неоднократно видел этот комплекс из окна гравикатера или автомобиля, но у него никогда не было времени рассмотреть его внимательно. К тому же отсюда Высокий Берег смотрелся невероятно величественно. Некоторые здания отличались какой-то нереальной красотой, другие не выделялись ничем, кроме размеров, но все вместе они по-настоящему поражали и захватывали дух. Это бы настоящий центр вечной Империи, повелевающий обширными космическими пространствами звезд и планет.