Сорок монет
Шрифт:
— Слева — пески! Не пускай их в пески, Чары-хан! Обходи сбоку, сбоку обходи!
Снова прогремели выстрелы.
Теперь Ханов ударил из обоих стволов разом. Один из самцов покачнулся и заметно сбавил бег, потом было выпрямился, но в конце концов поник головой и закрутился на месте. Ханов торопливо перезарядил ружьё и собирался снова ударить по нему дуплетом, но в этот момент джейран вдруг весь залился кровью и рухнул на землю, как подкошенный.
«Газик» быстро сократил расстояние до оставших-ся пяти джейранов. Теперь их можно было перебить поодиночке.
— Караджа!
— Я не могу зарядить! Ружьё не переламывается.
— Стреляйте вы сами, Каландар-ага! Вернее будет, — не удержался водитель.
— Чёрт! И у меня ружьё не переламывается…
— А вы не волнуйтесь, переломится.
Но, как ни старался Ханов, у него ничего не получалось.
— Вот тебе, проклятое!.. — в ярости воскликнул он и, крепко ухватившись за ствол, изо всей силы хватил ружьём о железный борт машины. От удара приклад разлетелся в щепки. Но этого оказалось мало. Он размахнулся и швырнул изуродованную двустволку далеко в сторону. Потом, резко повернувшись назад, ухватился за ружьё ревизора.
— Ну-ка, давай посмотрим твоё! — крикнул он.
— Только не надо его ломать!
— Если не утешусь, и твоё обращу в прах!
На счастье Агаева, его ружьё в опытных руках тут же покорно сломилось.
— Скорее, Каландар-ага! — подбадривал его Чары.
— Чего подгоняешь! Давай ты скорее!
— Я-то жму вовсю. Это у вас не клеится… А что, если я возьму прямо на них?
— Валяй! Только не упусти!
Мчащаяся с воем машина, выбрасывая из-под колёс комья земли и сухие стебли растений, стала наседать на уже выбившихся из сил джейранов. И вот Ханов снова ударил дуплетом. Однако в этот же миг машину тряхнуло с такой силой, что она взмыла в воздух, потом грохнулась о землю и зловеще замерла на месте. Всех троих вышвырнуло из кузова столь стремительно, что они даже и крикнуть не успели.
Тишина длилась несколько минут.
Прежде других поднялся с земли Каландар Ханов. Оглушённый падением, он нетвёрдо стоял ка ногах, однако машинально стряхнул с себя пыль и стал оглядываться по сторонам.
— Чары! Где ты? — закричал он.
— Я здесь, Каландар-ага! — донеслось из-за машины.
— Жив?
— Кажется, да.
— А как Агаев? Караджа, ты как?
Ревизор не подавал голоса.
Обеспокоенный его молчанием, Ханов обогнул машину. В этот момент непривычно бледный Агаев, опираясь на руку Чары, начал подниматься.
— Ты чего скрючился? — поморщился Ханов. — Совсем сдрейфил?
— Вы-то сами как? — участливо спросил ревизор и, зажмурившись, добавил: — Кажется, я зашиб поясницу.
— Лишь бы шею не сломал! — хмуро заметил Ханов и, отойдя от них, принялся осматривать машину.
Вид у «газика» был жалкий. Левым колесом он налетел на окаменевший купол большого термитника и снёс с него глыбу засохшей глины. От этого-то машину и подбросило вверх, а упав на землю, она, в довершение беды, влетела передними колёсами прямо в лисью нору. Носом «газик» зарылся в песок, а зад его был задран вверх. Из-под капота подозрительно выбивалась струйка дыма.
Увидев
— Ты чего стоишь с разинутым ртом, — прикрикнул он на всё ещё ошарашенного шофёра. — Кто должен заняться машиной? Я, что ли?
Но сколько ни старался Чары поднять раздавленный капот, без лома нечего было и думать об этом. К счастью, мотор вскоре перестал дымиться.
Немного погодя подоспел на своём грузовике и Лысый Ширли. Он, оказывается, уже подобрал по дороге всех подбитых джейранов и побросал их в кузов.
— Всё ли благополучно, люди? — закричал он, едва успев подъехать, и, смешно тряхнув бородой, выпрыгнул из кабины.
— Чего шумишь? — налетел на него Ханов.
— Лишь бы всё было благополучно… — Лысый Ширли смущённо погладил бороду. — Джейранье мясо вещь вкусная, конечно, только…
Но Ханов не пожелал слушать его рассуждения.
— Чем языком молоть, лучше помог бы привести в порядок машину.
Лысый подошёл к «газику» и нажал на стартёр. Мотор не завёлся. Нажал ещё раз. Никакого результата.
Но, как ни странно, председателя райисполкома это не очень огорчило. Он с тоской посмотрел в ту сторону, куда скрылись джейраны, и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Неужели так и уйдут?
Лысый Ширли не отозвался, опасаясь гнева начальника. Чары тоже молчал, опустив голову и царапая землю носком сапога. Что же касается Агаева, то он стоял в стороне, и, словно совершая утреннюю зарядку, деловито сгибался и разгибался, проверяя состояние своей поясницы.
— Кажется, закусить есть чем! — рассудительно произнёс он, не прерывая своего занятия. — Что, если мы этим ограничимся, товарищ Ханов?
— Ну и народ! — с презрением поглядел на него Ханов. — Нет, уж я теперь не упущу тех джейранов. — Он решительно подошёл к грузовику, легко вскочил в кабину и лихо хлопнул дверцей. — Садись, Лысый!
У робкого Ширли задрожала борода.
— Раз велите, я сяду, — промямлил ок. — Только… Только не умею я гоняться за джейранами.
— Сумеешь!
— Видит бог, не сумею. Хоть половина моей жизни и прошла в пустыне, я до сих пор ни разу не гонялся за джейранами на грузовике.
— Садись, говорят!
— И потом, товарищ Ханов, вы же сами знаете, если Овадан услышит, что я на машине гонялся за джейранами…
— Тьфу, недотёпа. Проваливай отсюда! Садись, Чары!
После того, как доверенный ему «газик», его гордость и слава, уткнулся радиатором в песок, у Чары тоже пропал всякий интерес к охоте.
— Не хватит ли, Каландар-ага? — лениво проговорил он, глядя куда-то в сторону.
— Ах, и ты хочешь отказаться? — Ханов повысил голос. — Садись, иначе я отправлюсь сам?
Чары покорно сел за руль.
— Не вешай нос и жми! — приказал начальник.
Исправная, хорошо отлаженная машина рванула с места и скрылась в клубах поднятой ею пыли.
Едва Караджа и Лысый Ширли выкурили по сигарете, как грузовик возвратился. Стоя на подножке, председатель райисполкома самодовольно улыбнулся и указал на кузов, где прибавилось ещё два убитых джейрана.