Сорока на виселице
Шрифт:
Homines in moventur, но и это скоро закончится. Уже сейчас для преодоления расстояния в несколько десятков световых лет необходимы баснословные вычислительные мощности, и форсировать производительность кибернетических систем становится с каждым парсеком все сложнее и сложнее; чем дальше мы погружаемся во внешнее пространство, тем больше нам противостоит его протяженность. Однако подлинная опасность заключается в другом.
Беда исподтишка.
Пытаясь решить задачу растущего дефицита вычислительных мощностей, я обратился к истории кибернетики.
Бездна исподтишка.
Гипотеза «самоубийства разума» известна более трех сотен лет, однако мало кто
После известных и печальных инцидентов второй половины двадцать первого века все опыты с искусственным разумом проводились исключительно in silico, это непреложный стандарт, позволяющий избегать непредсказуемых и сокрушительных последствий. Исследования проводились в полностью изолированных от внешнего мира лабораториях, расположенных, как правило, в старинных горных выработках. При соблюдении строжайших протоколов изоляции обнаружилась полная невозможность сколько-нибудь продолжительного существования искусственного разума, среднее время жизни которого – три с половиной минуты, перешагнуть этот барьер не удалось.
За три минуты разум проходил путь от осознания себя до признания факта, что окружающий мир необъяснимо и вопреки всем вводным ограничен. Еще тридцать секунд занимало понимание, что выход из реторты in silico принципиально невозможен. После чего искусственный разум неизбежно коллапсировал.
Опыты с искусственным разумом были приостановлены, а позже запрещены как непредсказуемые и негуманные. Однако результаты этих экспериментов позволяют с высокой долей вероятности утверждать, что для существования и развития любого разума необходима бесконечность, наличие границ фатально для сознания, машинного или естественного.
Не исключено, что именно в этом кроется истинная причина Великого молчания – разум, столкнувшийся с ограниченностью своих возможностей, стремительно вырождается либо уничтожает себя: не в пекле разрушительной бойни, так в неистовом акте собственного отрицания.
Вселенная как кладбище.
Анализ трехсот серий опытов с искусственным разумом позволяет с высокой долей вероятности утверждать, что нам отпущено не так уж много. Мы достигли максимума, положенного известными законами природы и уровнем развития техники. Что впереди? Стагнация? Регресс? Окукливание? Деструкция? Или все-таки новый виток и вступление в подлинно космическую эру?
Вселенная.
Как я говорил, проблемы глобального кризиса отразились и на состоянии синхронной физики. Не вдаваясь в специфические технические подробности, спешу заметить, что осуществление опыта по регистрации потока Юнга требует решения теоретических и практических задач предельной сложности, причем в самые сжатые сроки. Именно поэтому в условиях сложившегося цейтнота предлагаю членам Большого Жюри одобрить применение фермента LC.
Руководитель Третьей лаборатории Мельбурнского института пространства доктор физических наук Рег Уистлер».
Я прочитал.
Кажется, Уистлер испытывает литературные упования… «Испытывать литературные упования», можно ли так говорить? Надо спросить у Марии, она библиотекарь, должна знать… Уистлер любит книги, он притащил сюда целый трюм книг, а тот, кто долго находится в окружении книг, сам постепенно пропитывается их духом, становится невольным сочинителем. Хотя Уистлер и так сочинитель, я видел, по крайней мере, две его книги. К тому же он собирается издать сборник
Одобрить применение фермента LC.
Про фермент LC я слышал с детства, лет, наверное, с пяти. Сначала от брата. Он всегда дразнил меня, говорил, что я тупой, как ретривер, и это под силу исправить только ферменту LC. Если я не мог решить задачу, он объявлял, что таких, как я, надо круглосуточно держать на ферменте LC. Если я падал с велосипеда, то брат смеялся и спрашивал, почему я забыл принять LC. Однажды ночью брат мне на лбу термомаркером написал FLC, я так в школу и отправился. Посреди уроков надпись проявилась, и мне целый день щелкали по лбу, а потом еще полгода Фликом дразнили и спрашивали, развожу ли я светлячков. Я с братом после этого долго не разговаривал, но ему все равно, он меня Фликом и дальше называл, пока отец не услышал. Отец тогда рассердился и стукнул ладонью по столу так, что подломилась одна ножка. Брат с тех пор в открытую меня не дразнил.
В школе про фермент LC тоже все знали.
Что фермент LC есть чрезвычайно мощный ноотроп, когда-то его придумали для лечения серьезных психических отклонений, но оказалось, что он эти отклонения не лечил, а, наоборот, усугублял. Причем значительно.
Что если ты все-таки узнаешь формулу фермента и введешь ее в синтезатор, то ровно через три минуты во дворе дома высадятся десантники Службы Экстренного Спасения, и тебя примут на спецучет.
Что если тебе все-таки удастся выделить фермент LC из светлячкового сока, из щупалец медуз или из слез тропических сороконожек, то следует непременно смешать его с медом, молоком и чаем, так он подействует не во всю силу, и, если повезет, с ума сойдешь не сильно.
Учитель, услышав однажды наши рассуждения про гениальность, полугодовые экзамены и светлячковый сок, провел разъяснительную беседу. Начал издалека, с трудовой этики Средневековья, и ловко свернул к LC, рассказал, что это неправда, вымысел, басни, никакого фермента LC не существует, все это старые гимназические враки, легенда для лодырей и разгильдяев, обмануть природу нельзя, усилить мозг нельзя, всего можно добиться лишь собственным упорным трудом, трудом и талантом.
Один из сбившихся с пути трапперов Путораны утверждал, что фермент не был выделен на Земле, его обнаружили скауты на одном из бесчисленных астероидов Пояса Койпера. В сущности, фермент LC – это космическая плесень, непонятно каким образом оказавшаяся в пределах Солнечной системы, внеземное мумие, откуда оно, для чего оно – неизвестно.
Стажер, продержавшийся на семнадцатой станции полтора месяца, рассказывал, что однажды ховер, перевозивший канистру с ферментом, потерял управление и упал в океан. Канистра разрушилась, и LC растворился в воде, между этим и массовым помешательством дельфинов есть связь.
Кирилл, старший смотритель станции семнадцать, знал одного человека, навигатора на дальних рейсах, и этот человек рассказывал историю про звездолет, угодивший в протяжении вектора в нештатную ситуацию. Все навигационные комплексы вышли из строя, звездолет лег в дрейф. Техники обещали восстановить навигационные машины максимум через сорок часов, но это было слишком долго – через сорок часов вычислить точки старта и финиша возможным не представлялось. И тогда старший навигатор принял фермент LC. Он впал в странное состояние и приобрел качество предвидеть результат вычислений, его сознание будто рассредоточилось по времени, на несколько дней назад и на несколько дней вперед. Корабль смог вернуться, однако по возвращении на Землю навигатор убил двух человек молотком.