Сорока на виселице

Веркин Эдуард Николаевич

Можешь ли ты сам поручиться, что это не очередная страница в летописи заблуждений и мистификаций, увлеченному созиданию которой наш друг посвятил свою жизнь? Можешь ли ты утверждать, что это действительный жест раскаянья, а не насмешка или, того хуже, провокация? Кассини, вторую половину жизни страстно ненавидевший синхронную физику и немало сделавший для ее низложения, публично объявляет себя клоуном и сумасшедшим –

как иначе расценивать отправленные им материалы? Но поверь, это лишь на первый взгляд выглядит как попытка искупления. Не опасаешься через несколько лет получить от него зажигалку?

Не забывай, в конце концов, твоя репутация может серьезно пострадать, включение материалов Рольфа станет подтверждением, что ты разделяешь его метод, давно ставший предметом острот и зубоскальства, более того, многие сочтут тебя прямым наследником его неоднозначных идей, готов ли ты к этому?

Мы, как и общество в целом, ждем твою книгу, не сомневаемся, что она станет событием, словом, позволяющим наконец трезво взглянуть на фиаско синхронной физики. Включение материалов Рольфа подвергнет твое слово сомнению, придаст книге совершенно ненужное, ложное, балаганное измерение.

Понимаем, что ты, скорее всего, откажешься, уважаем твой выбор, готовы к нему. Но не возможен ли компромисс? Например, поместить материал, полученный от Рольфа, в начало, допустим, на место новеллы «Бабушка-удав»? Композиционно это отчасти нивелирует неизбежный негативный эффект.

Да, и еще. Не думай, пожалуйста, что своим письмом я хочу разжечь в тебе дух противоречия, это не побуждение от противного, это совершенно искренняя забота. Ведь мы, как ни крути, старые друзья.

Или думай.

Надеюсь на твое здравомыслие.

Обнимаю, М. В.

P. S. Ну бред же, бред, сожги эту дрянь! Стоит ли оживлять околевшего кота? Не слушаешь Винджа, послушай меня!»

Я ответил ей, впервые. Написал, что Совету не о чем беспокоиться, включать рассказ в книгу я не собираюсь. Что мы не друзья.

«Пряхи».

Сомнений в том, что текст написан в середине двадцать первого века, у меня нет. Антология «Планета ужаса», тираж восемьсот экземпляров. Рассказ «Пряхи», страница сорок три. Анонимный

автор. Краткое содержание изложено в нескольких каталогах, физических экземпляров, по информации Библиотечной Ассоциации, не сохранилось.

Но Кассини нашел.

Я не собираюсь проделывать анализ, молекулярный, лингвистический или семантический, это бессмысленно, я не смогу определить подделку. Более того, я допускаю, что рассказ подлинный и что Кассини, как знаток и ценитель маргинальной литературы, отыскал его в заброшенной библиотеке Кесслера, Пса или Диты, и сборнику, напечатанному на пожелтевшей бумаге, действительно триста лет.

Он мог найти его на Регене, в самой большой библиотеке ойкумены.

Я не собираюсь включать присланный рассказ в хроники Преткновения, и вовсе не потому, что боюсь общественных последствий, новейших паник, этических потрясений, эстетических беспокойств, не из-за страха пополнить в солидном возрасте почетные ряды сталкеров Эльдорадо, не из опасения выпасть из академического дискурса. Я не доверял Кассини живому, и еще больше не доверяю ему мертвому, и, признаться, не ему одному. Обоснованные сомнения, мистификация могла быть задумана десятки лет назад, Кассини, руководствуясь одному ему понятными резонами, мог воздвигать ее столп еще со времен Иокасты, и тактики противостояния его творению у меня нет, Кассини уже неуязвим, все четыре возможных варианта он наверняка предвидел. Лишь один человек мог его удивить, и это не я.

Спасибо за выбор нашего издательства! Поделитесь мнением о только что прочитанной книге.

Возможно, я опубликую рассказ позже. Или нет. Я не решил, что делать с этим новым, с этим старым, как это понимать. Я не знаю.

Но догадываюсь, что вызвало страх столь жгучий, что ко мне обратились напрямую, более того, письменно.

Не ряд поразительных (хотя и не удивительных с точки зрения синхронной физики) совпадений, которые можно посчитать предвидением, провидением или, если угодно, провидЕнием. Ни имена, ни выводы, не то что «Пряхи», в отличие от «Бабушки-удава», не были вычислены ни одним алгоритмом. Последняя фраза рассказа, думаю, что именно это, вас пугает последняя фраза.

«Господи, как они сияли в тот вечер!»

И это не о звездах.