Сорока на виселице
Шрифт:
– Нет.
– Здесь мало людей, ты не заметил?
– Не знаю… Возможно, они… заняты работой.
– С нашего прилета я встретила Кассини, Штайнера и этого… забыла, как его там, Леворучкина… вот и вся компания. А, нет, еще повара в столовой видела, с красной рукой. А где остальные?
Повар в столовой – это повар с «Тощего дрозда», я его запомнил, у него крупные руки, минус повар, только Кассини, Штайнер и Шуйский.
– Остальные усердно сидят в лабораториях, – сказал я. – Думают. Грызут кислый мел. Штайнер обещал, что на днях и остальные прилетят,
– Скоро опыт… – передразнила Мария. – Скоро опыт, опыт уже идет, вчера мы пережили небывалый опыт, поэзии да будет сладок мёд… Нет, у меня в этих трубах болит голова, раньше это называли мигренью… Смотри!
Мария и я продвигались по коридору, погружаясь в глубину машины Дель Рея, машина была вокруг, здесь за стенами коридора, в нескольких метрах от нас.
– Смотри!
Мария указала пальцем.
Самодельная вешалка на стене коридора, на медных крючках в виде овечьих голов овчинные полушубки, под ними серые валенки. Опять валенки, я думал недавно про валенки… Мария в недоумении смотрела на валенки.
– Что это? Монгольские войлочные сапоги… Унтусы?
– Валенки, – поправил я. – Валенки и полушубки, старинная зимняя одежда. Здесь холодно, вероятно, синхронисты пользуются… Похоже, мы на месте.
Мария сняла сандалии, сунула ноги в валенки, зажмурилась.
– Ты прав, – сказала Мария. – Актуатор близко, а там холодно. Лучше нам одеться.
Мария стала надевать полушубок, хихикнула.
– Щекотно… В Объеме постоянная отрицательная температура – это нужно… Не знаю, для чего это нужно… Улучшает какую-нибудь дисперсию. Или экструзию. Суперпозицию и проводимость. Или само собой…
Мария выглядела смешно в полушубке. И мило. У нее светлые волосы, они сочетались с полушубком. Я снял кеды и надел валенки. Приятно. А полушубок оказался тяжелым, свинцовым питоном лег на плечи, я опустил руки в карманы…
Складной нож, похожий на рыбу, узкую, как барракуда, накладки из полированного серебра.
– Зачем тебе нож? – спросила Мария.
– Это не мой нож. Лежал в кармане полушубка.
Я сдвинул пружину, из рукояти хищно выскочило треугольное лезвие.
Раньше не видел таких хитрых ножей, наши туристы обычно носили длинные, с черными узорчатыми клинками, с толстыми обухами. Мы на семнадцатой станции использовали другие, более функциональные. Наверное, это особый нож синхронных физиков.
– Дальше нам стоит быть внимательнее, – Мария проверила свои карманы, достала шишку, вроде еловую. Шишка озадачила Марию, она понюхала ее и трогательно потерла между ладонями, я вспомнил, что многие туристы делали с шишками так же.
– Что ты имеешь в виду?
– Считается, что вблизи актуатора… нередки неожиданности.
– А именно? – спросил я.
Мария продолжала разглядывать шишку.
– Нередки неожиданности, – повторила Мария. – Разные проявления, в зависимости от каждого человека… Индивидуально.
Она спрятала шишку обратно в карман.
– Одни начинают икать. Причем икота исключительно мучительная, длится часами и вдруг так же внезапно прекращается. Другие
Я проверил карманы еще раз – без пуговиц.
– …Третьи слышат голоса, точно рядом кто-то разговаривает.
Фольклор синхронных физиков. Так веселее жить.
– Забавы синхронных физиков? – спросил я.
– Необычный нож, – сказала Мария. – Никогда такого не видела. Это…
– Должны быть еще и шапки, – я постучал пальцем по голове.
Шапок не нашлось, на всякий случай я поднял воротник полушубка, и мы отправились дальше по коридору.
В валенках шагалось непривычно, как и в полушубке, раньше я примерял и валенки, и полушубок, но в ознакомительных целях, никогда в них никуда не ходил, и к валенкам, и к полушубку требовалось прикладывать усилия.
– Чтобы понять истинные размеры Объема, достаточно представить муравья на краю пятидесятиметрового бассейна… – читала Мария из путеводителя, я немедленно представил одинокого муравья у бассейна, представил себя печальным муравьем.
– На сегодняшний день актуатор потока самая масштабная машина из когда-либо существовавших… Энергия, потребляемая актуатором в момент синхронизации, равна энергии полутора тысяч молний… физики Института Пространства уверяют, что рабочие модели будут более эффективны, а их размеры удастся масштабировать до размеров десантных звездолетов… Здесь должна быть галерея, она тянется вдоль Объема…
После нескольких лет на семнадцатой станции я неплохо разбираюсь в холоде, различаю множество его разновидностей, в этом коридоре холод иной, воздух пронизан невидимыми стальными нитями, живыми, готовыми впиться в тебя, едва ты тронешь их тонкую паутину.
Мы вышли на галерею.
– Это…
Мария схватила меня за руку, забавно.
– Не думала, что это… производит такое впечатление.
– Согласен…
Производит впечатление.
Падал снег.
У нее сильные пальцы.
Я ожидал подобного, но оказался не готов, Объем да, производит впечатление, я увидел противоположную его сторону, она сияла искрящейся изморозью в пространстве, заполненном расплывчатыми фантомами. Внизу, на дне почти километровой бездны, чернела инерционная жидкость, она испарялась, наполняя Объем живым переливающимся туманом, клочья тумана медленно поднимались под купол и в нем превращались в снег.
Стужа. Иней. Снег, грустная песня Скади. Воздуха слишком много, он вдавливался в легкие с каждым вдохом, активный воздух.
И снег. Чудовищное пространство Объема заполнял поднимающийся туман и падающий снег, снег падал неестественно медленно, висел в воздухе, смешивался с туманом.
Муравей у края.
– А где же…
Она не договорила, сквозь снег и туман навстречу нам выступил актуатор, словно сложился из воздуха, кружения и влаги, возник, я мог поклясться, что секунду назад его не было, и вот он над нами, вокруг, над головой и под ногами, цвета кипящей ртути, перекристализованная сталь, треугольник Пенроуза, переходящий в Пи.