Сороковые... Роковые
Шрифт:
– Я должна подумать, хотя бы с дядями посоветоваться!
– Да вон они, на лавочке сидят!
ГЛАВА 20.
На следующий день уезжали гости дорогие более полным составом, чем приехали. Гончаров, едва сдерживающий счастливую улыбку, аккуратно ухаживал за смущенной Аннушкой - уговорили-таки братья Гончаровы её рискнуть.
– Аннушка, ну что ты теряешь, абсолютно ничего, а скорее всего, Сергей и есть твоя судьба, сама же знаешь, и по семь лет дружат, а через полгода после
– Говорил ей более прагматичный Андрей.
– Наш ба...
– он запнулся, - Сергей - мужик серьезный, ветра в голове нету. Съездишь, посмотришь сама, он же принуждать тебя не будет, а мы только порадуемся за тебя.
– Дядь Андрей, страшновато!
– А не попробуешь, всю жизнь жалеть станешь! Милая племяшка, мы все учимся на своих, и только на своих ошибках. Соглашайся. Хватит тебе сидеть в деревне, - что было, то было, гляди вперед.
Вот и решилась Аннушка. Игорек же забрал на пару недель свою старенькую шуструю Степушку, очень ему хотелось показать, где и как он живет, да и пусть через столько лет, но порадовать свою старенькую:
– Раз не довелось в то время, пусть хоть сейчас мое внимание в полной мере ощутит. Вон сколько мне потомков нарожали девки мои!
Гриня и Василь клятвенно обещали приехать, после того, как наведуть порядок в саду и огороде.
– Ребяты, я вам ешче и надоем, у каждого по неделе поживу!!
Игорь шутливо закатил глаза:
– Ты ж меня за неделю уморишь своим любопытством!
– А назвался груздём!
– смеялся счастливый Гриня.
– Приезжай, шпендель, ждать будем все!
Осторожно и бережно обнимали Панаса, тот сразу сказал, что не приедет к ним - тяжело ему уже куда-то ездить, кроме Раднева, но вот звонить им и ждать их хоть по одному, хоть на пару дней - это будет постоянно.
– Варюх, жду результата по Германии, не тяни!!
Стоял их партизанский командир и печально глядел вслед уехавшим, но сейчас он твердо знал - кто-то да примчится по первому зову, нет уже той неизвестности, что грызла его столько много лет - боялся он, что не вернулись тогда его дорогие друзья в свое время, мало ли.
Но разве Гриня даст долго грустить, у того как моторчик завелся, дед просто помолодел, суетился и шумел пуще прежнего, даже привыкшая за столько лет жена отмахивалась полотенцем:
– Уйди, аспид, утомил уже!
Варя колебалась, но сын думал недолго.
– Давай, я наберу номер, скорее всего, будний день, и он работе.
Набрал номер, ответила женщина, что-то спросив по-немецки:
– Битте, герр Вилов!
– сын включил громкую связь, ну, не знал он немецкого, английский немного, да.
– Мам, подсказывай!
– шепнул Данька.
Секретарь поинтересовалась:
– Вас вюншен зи?
Отвечай:
–
– Айн момент!
И через минуту в трубке послышался приятный баритон, четко произнесший по русски:
– Добрый день, Даниил, слушаю Вас?
– Добрый день, господин фон Виллов, я звоню по поручению своей матушки - Варвары Федоровны Ушковой.
– И что хотела сказа... Майн Готт! Фрау Варья??
– закричал в трубку немец.
– Дас ист фантастиш!! Извините, забылся, та самая фрау Варья? Где она, что с ней, Вы можете сейчас сказать??
– Она рядом, с ней все хорошо.
– Майн Готт! Майн фатер, мой папа, будет глюклих! Могу я разговаривайт с фрау Варья?
– Да, передаю трубку.
– Здравствуйте Николас!
– Варья, Варьюша, неужели это Вы? Мы столько много лет ждать с фатер!! Где вы есть, я через пять ден приеду, много надо говорить, не по телефон. Вы меня встречайт аус Москва?
– Да, конечно!
Николас, мешая русские и немецкие слова, ещё раз повторил, что ему надо филе-филе говорит за фатер, и он через пять дней прилетит, несмотря ни на что.
– Ну что, мам?? Будем готовиться немецкого родственника встречать?
– Страшновато что-то, Дань!
– Ха, там не боялась, а сейчас, в мирное время коленки задрожали? Не боись, Варвара Федоровна - мы на своей земле!
В аэропорт Варя не поехала, что-то разбушевался маленький фон Виллов в животе, и Данька категорически велел ей лежать и не дергаться. Напечатал на большом листе фамилию Николаса и уехал встречать.
Варя полежала, ребенок успокоился, она потихоньку занималась приготовлением фирменных своих блюд.
Часа через четыре с половиной стукнула дверь, и сын с порога шумнул:
– Мам, встречай гостя!
Вытерев руки, она вышла в коридор, немец во все глаза рассматривал её.
– Вот Вы какая, фрау Варья - любовь всей жизни моего фатера. Позвольте Вас обнимать?
– Он осторожно приобнял Варю, а потом изумленно уставился на её уже заметный животик, сначала не врубился, посмотрел на её лицо, опять на животик, и вдруг до него дошло:
– Ва... Варья, дизе...
– он не находил слов, -... это... то, что я могу думат? Майн фатер - ист фатер этот киндер??
– Да!
– Майн Готт!
– немец часто заморгал глазами.
– Это есть невероятно!!
– Проходите, Николас, разговор будет долгий, давайте за стол сначала!!
– Найн Николас - меня фатер и Пауль Колья звали, и для вас я - Колья.
Накормив мужиков, пошли в зал вести долгие разговоры. Николас приехал с драгоценными для Герберта рисунками - он после войны, уже не опасаясь никого, нарисовал много Вариных портретов, по памяти, все эти рисунки бережно хранились в семье.