Сороковые... Роковые
Шрифт:
Как слушали их местные... казалось, они не дышат. А на последней песне встали все. Гринька, мгновенно запомнивший припев, громче всех восторженно голосил:
– Этот День победы порохом пропах!!
Беззвучно пел и Василек, повторяли слова - День Победы!
– Матвей и Ваня, а Лавр не скрывал слез.
– Ох и уважили, мужики! Одно скажу: силен русский дух!
И весь день мужики были задумчивыми, все в глубине души находились там, дома, со своими родными и близкими, и как никогда понимали, что
Леший неспешно собирал свой сидор, укладывал какие-то сушеные травки, завязанные в чистые тряпицы, семена, положил мешочек мелкой картошки Ефимовне на посадку. Гринька с Василем, Костик и Матвей притащили много дикого чеснока, промыли в бегущем неподалеку ручье, и Леший принялся заворачивать его в мятую оберточную бумагу.
– Че дурью маешься. Вон в пакет клади и все!
– удивился Игорь.
Ты чего, умник?
– возмутился Иван, - а как он там объяснит, что это такое и откуда, в лесу нашел?Это у нас все ближние леса загажены, можно все что угодно найти, а здесь если только оружие и то где-то неподалеку от шоссе, нет, скорее проселочных дорог.
– Ох, как тяжело за базаром следить!
– пробурчал недовольный Игорь.
– Трудно к такому привыкнуть,это мы ещё на самом деле удачно попали, а представь - вывалились бы где-то в городе или селе, кругом фашисты, и мы в отключке...
– И очнулись бы в гестапо. Это да!
– вздохнул Николаич.
– Мы с Варварой с нашим-то давлением уже бы там были, - он указал пальцем на небо. И удивленно произнес: - Э, а я третий день свои обязательные, 'будь они неладны-наркомовские' таблетки от давления не пил, и вроде ничаго, как Гриня скажет.
– Точно, Николаич! Если суждено вернуться нам, жена тебя не узнает, скажет, вали отсюда, аферист. А у меня мамка-паникерша. Небось вся уже изрыдалась... Да и жениться вот собрался, - задумчиво произнес Игорь, - эх, невезуха. Что такое не везет?
– Не везет, это когда руки или ноги оторвало снарядом, или в плен, суки, раненого, - буркнул сидевший тут же Серебров, - остальное все, наоборот, хорошо, живой - значит, ещё этих гадов покрошу!
И увидев, как вскинулись Иван и Сергей, махнул рукой:
– Да не суетитесь вы! Понял я, что вы не отсюда - много чего в вас настораживает, вон одежда, вид у вас непривычный, вы такие... как бы это сказать... видно, что не хлебанули вы войны - не видели бомбежек и отступления. Слов много непонятных: мобила, комп, интернет, - с трудом произнес он незнакомое слово, - но вот после песен понял я, что вы наши, что ни на есть - русские, а откуда вы - не столь важно, лишь бы этих сук побольше уничтожить.
– А и верно, - прогудел Леший, - раз ты такой внимательный, чего уж скрывать, пока мы все в одной каше будем вариться. Матвейка тоже такой догадливый?
– Да, мы ещё вчера обратили с ним внимание на...
– он задумался, подбирая подходящее слово,-необычность ихнюю. Но трудно представить вот, например, Игоря, засланным фашистами.
– Но, но, но, ты это не очень, я ведь не посмотрю, что ты худой и кашляешь, за такие слова и схлопотать можно! Моя бабуля Орденом Славы
– А какие ещё награды давали нашим?
– заинтересовался подошедший Матвей.
– Много чего, солдатам самые почетные - Ордена Славы трех степеней, ну, это как в царской армии был Георгиевский крест, медали: За Отвагу, За Боевые Заслуги, звездочка конечно, самая высшая - Герой Советского Союза, то есть. А у военачальников - там 'Орден Победы' с брильянтами, ещё ордена Суврова, Кутузова, Нахимова, медали всякие: за оборону Москвы, Ленинграда, Киева - ещё города, потом за освобождение Праги, Будапешта, за взятие Берлина, за победу над Германией, а уже осенью сорок пятого японцы нарвались. Там совсем быстро их уделали, - добавил Иван-большой, - кстати, георгиевская ленточка сейчас у нас повсеместно, на день Победы - все стараются приколоть или прицепить на грудь.
– А мелких пацанов и девчушек в военную форму родаки одевают, прикольно, идет такой карапуз в гимнастерке, галифе и пилотке и цветочки дедам дарит.
– Что такое прикольно?
– Ну, смешно, любопытно.
– Вот, таких словечках и засыплешься ты, Игорек, - проворчал Сергей.
– А меня туда не пустють, рожей не вышел, блин. Эх, а я бы поглядел на этих вояк.
– Эти вояки пока что, на коне, пол Европы под ними, а у нас ещё Сталинград впереди, - проговорила Варя.
– А что Царицын-Сталинград?
– заинтересовался Леший.
– Если совсем коротко, то все лето наши будут отступать, допятятся до Сталинграда, а там упрутся, город разрушен будет до основания, Волга будет гореть от горючего, но к концу года начнут гады получать по зубам, итальяшек под орех разделают наши, к новому году вся шестая армия под командованием Паулюса, вроде, фельдмаршал он? Да, точно, - попадет в окружение, в январе сорок третьего сдастся в плен, и в Германии будет трехдневный траур. И станет эта Сталинградская битва началом конца фашистов, потихоньку-помаленьку начнут наши зубы им выбивать, летом, в июле будет Курская битва, вот там окончательно станет ясно, что будет им...
– Варя замялась, подбирая слова.
– Большой трындец!
– дополнил Игорь.
Леший, Ваня-младший, Матвей и пацанята слушали их, затаив дыхание, как какую-то чудесную сказку...
– Господи, дожить бы до сорок пятого, до Победы!
– Как-то торжественно сказал Леший.
– Вот я-кадровый офицер царской армии, много чего видевший в эту дурацкую революцию, волею судьбы оставшийся здесь, не уехавший в эмиграцию, хотя была возможность, живущий здесь под неусыпным надзором гпу-шников, сильно не любящий коммуняк, и как нормальный русский человек, мечтающий сейчас только об одном, чтобы как можно больше уничтожить этих завоевателей, третий рейх или как там ещё! Сидели бы в своем Дойчлянде, сколько горя и крови на их совести... Слушаю вас, и душа распрямляется, опять повторюсь -велик русский народ! Неважно, кто ты по национальности: грек, татарин, калмык, казах, самоед, осетин - все мы Русские, и нет такой силы, способной сломать нас! Ещё Федор Тютчев больше семидесяти лет назад сказал: "Умом Россию не понять! Аршином общим не измерить! У ней особенная стать, в Россию можно только верить!"