Сороковые... Роковые
Шрифт:
И мрачнел все больше Шлепень-Слепень, понимая, что сам себя загнал в такую... А когда дошла до них весть, что скоро начнут менять их, какую-то часть, у кого нет женок, отправят куда-то на Украину, ближе к Польше, а тех головорезов - сюда (наслышан был Шлепень о массовых расстрелах, проболтался по пьяной лавочке вечно молчавший Шкуро - и фамилия-то подходящая какая!
– который и начинал служить у полицаях, как раз у тех мястах), совсем стал неразговорчивым Шлепень. В пьянках участвовал, но мало пил и говорил, больше слушал, мотая, так сказать, себе на ус. И решился про себя,
Карл Краузе тоже ждал Лавра и поговорить, и решить некоторые проблемы.
Леший же не спеша сходил в церквушку, истово перекрестился и помолился у иконы Заступницы земли Русской - Казанской Божией Матери, послушал пение батюшки и, шикнув на мельтешащую у него перед глазами Агашку, пошел на выход.
Теперь уже Агашка крестилась ему вослед.
– От ума отставил, Лешай!
– испуганно пробормотала она.
– А нечаго под ноги людям кидаться и усе унюхивать! Защитник твой у Радневе на пятле висить, угомонилася бы тожа!
– шумнул дед Ефим.
– А я чаго?
– отскочила от него Агашка.
– От и иди у хату! Люди молитвы возносють, а ёна мешаеть усем. Скажи, батюшка, что с Господом надоть у тишине гаворить?
– Истинно так!
Агашка попятилась и незаметно выскочила из церкви.
– От, воздух сразу посвяжее стал!
Леший пошел к Крутовым, Ефимовна уже усадила мальчишек за уроки, а сама суетилась у печки.
– Проходи, гость дорогой и желанный, картоплю вот только запекла, малость осталОся на еду-то. Гриня гаворить - Василь сильно болел?
– Да, ноги промочил, в луже долго стоял, пока эти проезжали, колонная целая, но Господь милостив - вылечили. У меня перед самой войной-то высокие гости охотились, один горлом маялся, кашлял сильно ну и порошки какие-то пару штук принял - все прошло, а пяток мне оставил, вот и пригодились. Я-то лечусь всегда по старинке - баня и стакан настойки - утром встаю как новенький, дитю этого не дашь.
– Знаешь, Леш, а ведь мальчонка-то, если наши придуть и мы живы останемся, ох и далеко пойдеть по ученой части, головастый! Только вот сейчас-то молчать, може и лучшее-да и всяго годов-то восемь, а потом...
– Ну наши придут - подлечим, может, и жив старый наш курилка - Самуил, а у него опыт-то огромнейший, найдет способ.
– Да, если жив!
– А вот верю я, что жив он сейчас и штопает солдатиков, таланту-то врачебного - великого. В России матушке при царях-императорах земские врачи-то все умели, а Самуил старой закваски.
– Дожить бы только до наших-то, посмотреть на них, родимых, вздохнуть свободно вот, не оглядываясь и по улице пройтись не пригибая головы.
–
– Леш, я чаго хочу сказать-то, помнишь Ядзю Казимировну?
– Ну, кто ж такую женщину не помнит - это ж на усю округу первая красавица, а при НЭПе сколько богатеев её добивалися, а так ведь никто и не знает чей Казик сын у неё, умеет секреты хранить красавица-полька.
Марья улыбнулась:
– Знаю я чей ён сынок, да не об этом речь - еле ходить Ядзя-то, боится, что совсем свалится. Просила помочь найтить ей женшчину, чтобы приглядывала за нею. Стеша бы подошла, да разве Краузе отпустить?Можа у тябе есть кто на примете? Ядзя-то мало кому доверяет, а и правильно!
Леший сделал вид, что задумался, а сам в душе ликовал - Варю пристроить получится к хорошей женщине, надежной. С аусвайсом он уже надумал как быть, "ай да Марья, сама того не подозревая, здорово помогла Лешу".
– Навещу-ка я сам Ядзю, думаю, смогу ей помочь.
– А и славно будеть.
– Стешку ждать тогда не буду, скажи - вскоре опять появлюсь!
Леший потопал в Раднево, сходя с дороги через канаву на край опушки, при звуке едущих машин. Так грязь не долетала до него. Иной водитель, увидев идущего человека, нарочно прибавлял скорости, обрызгать посильнее и вдоволь посмеяться над русским...
– Уроды!
– мрачно думал Леш, глядя на этих лихачей.
Вынырнувшая из-за поворота легковая машина с танкеткой в сопровождении резко притормозила. Выглянувший шеф гестапо пролаял:
– Господин егер, битте!
Леший, не раздумывая, полез в машину.
– Данке, герр майор!
Немного поговорили - Кляйнмихель наслаждался разговором с этим, таким дремучим на вид, но весьма умным русским, который не заискивал, а держался с достоинством. Вот что значит настоящий русский, - он знал, что у Леша имеется вполне приличное звание офицера царской армии и высшее военное образование. Вот и сейчас, он хитро прищурившись спросил:
– Варум, герр офицер царской армии не идет служить новой власти??
– Увольте, герр майор, одичал я в лесах-то своих за столько лет-то, да и не интересны мне людишки, вот лес - другое дело. Он и поит, и кормит, зверушки, они намного благодарнее и благороднее людей. Я уж с лесом-то сросся, такой же вон дуб, корнями на большую глубину ушедший, - он кивнул на несколько больших дубов, росших в небольшом отдалении от березняка.
– Я уже в силу возраста и подзабыл многое, так что не обессудьте - нет.