Сороковые... Роковые
Шрифт:
Едва Варя ушла к себе в комнату, в сенях громко затопали и, коротко стукнув дверь, вошли Руди и какой-то немец ещё. Уже застегнутый на все пуговицы и крючки, фон Виллов коротко спросил о чем-то немца, тот прооорал что-то про депешу, и фон Виллов, одевшись, ушел.
А Руди тихонько постучал в дверь комнатки:
– Варья, я ест загте болшой данке за Герби.
Он с пятого на десятое пояснил Варе, что "малтшик рос совсем один, фатер унд мутти ист тодт", коротко сказал про фройляйн Элоизу, что она шлампе, а когда Варя переспросила, сказал
А Кляйнмихель, глядя на раскрасневшегося Герби, поинтересовался:
– Что это Вы, герр майор, раскраснелись?
– Температура поднялась, а сейчас, после Вашего порошка, спадает.
А про себя подумал:
– Врешь ты, Герби, как сивый мерин. Кстати, надо спросить, сивый - это какой?
Панас с ребятками, все прикинув и послушав советов опытного Ивана-старшего, сделали все как по нотам. Как же радовались все, когда примерно на середине шедшего на большой скорости эшелона, вдруг вздыбилась земля, и вагоны, подпрыгнув, полезли друг на друга. А потом был такой небольшой ад для фашистов, взрывались боеприпасы, бегали, кричали и палили вслепую по лесу очумелые немцы. Повсюду был огонь, одна платформа с танками на большой скорости вылетела под откос, и они завалились набок. Потом рванули боеприпасы у самого крайнего танка, который упал близко от горящего вагона, фейерверк случился славный.
– Это вам, суки, за мою бабулю, за всех погибших!!
– посильнее зарываясь в опавшие листья, шептал Игорь.
Матвей молча глотал слезы, вспомнив, какими бессильными они были тогда, в сорок первом, при отступлении. Иван-маленький сжимал кулаки, а Панас радовался, что все получилось удачно, никого не зацепило, никого не потеряли, все живы.
Скомандовал по-тихому отползать, пятились как раки прилично, как говорил Игорек, лучше перебдеть...
На базу свою вернулись окрыленные, долго возбужденно обсуждали первую диверсию. Игорь, отслуживший два года в ракетных стратегических тужил:
– Эх, сюда бы один Тополь-М, хотя не, там термоядерная боеголовка. Но от одного вида пересрали бы точно.
Игорь долго рассказывал ребятам про современную технику, про ракетные установки, бабушкой которых стала знаменитая "Катюша". Вот, казалось бы, рама, установленная на грузовике, а после такого залпа ничего не оставалось.
– В сорок первом, вроде только несколько раз они стреляли, знаю, что фрицы ох как охотились за ними, а наши, дав пару залпов, тут же сваливали, потому что начиналась бешеная орудийная стрельба, а ищи ветра в поле, наши уже тю-тю. А снаряды когда вылетают с огромной скоростью, такой скрежет и визг от них, первый раз услышишь такое - жутковато. Вот придут наши, увидите и услышите... Варюхи нет, она точнее знает про "Катюши", но в сорок втором они точно были.
У Панаса с Лешим была какая-то хитромудрая связь, командир никого в эти дела не посвящал, а иногда исчезал вечером, возвращаясь утром с новостями.
На этот раз удивил - явился не один, а с крупной такой, статной девахой. Игорь, бывший на посту, заметил их первым. Обменявшись с Панасом условным посвистом, вышел из ухоронки,
Крупная, рослая, с толстой косой почти до попы...
– Хороша деваха, а ростом мне под стать!
– подумалось Игорю.
– Игорь, проводи Стешу в мою землянку, я к вам перейду, надо ещё пару землянок вырыть в ближайшее время, пока снег не выпал.
– Сделаем, командир!
– Девушка, давайте хоть познакомимся, меня Игорь зовут.
– Стеша. Степанида я!
– протянула ему руку девушка
Игорек осторожно пожал ей руку и присвистнул:
– Ничё себе, у тебя руки как наждачная бумага.
– Так я на кухне работала, а не в графьях обиталась.
Стеша, едва коснувшись головой подушки, отрубилась мертвым сном, и не слышала ничего, а ребятишки шустро начали копать землю, тщательно заметая следы, утаскивали землю в заросший буреломом овраг, присыпая все опавшими листьями и всякими сучьями.
Панас коротко рассказал, что Стеша работала в имении у Краузе, да вот достал её приставаниями охранник у пленных. Старых охранников сменили - "нечего им жиреть" - выразился Фридрих, а новые сначала были ничего, а потом один из них стал постоянно приматываться к Стеше. Она в последнее время домой идти боялась, было уже - этот Матеус подловил её у околицы, хорошо, припозднившаяся Марфа увидела, а то бы снасильничал, гад. А вчера, уже под вечер, когда Стеша осталась, чтобы накормить поздним ужином пленных, которых гоняли за десять километров вырубать камень в каменоломне, этот гад опять полез, ну Стеша и вылила на него кипяток.
Пока никто не увидел, а этот гад только глухо стонал - кричать не мог, выскочила и, хоронясь за кустами, рванула в противоположную сторону от деревни.
– Сказала мне, что шла в сторону дальнего леса специально, если своих не встретит, то пусть лучше волки задяруть, чем... А я с ней учился у школе, за одной партою сидели, вот наткнулся на неё зареванную и умученную. Леший пообещал следы замести, вроде как она утопилась в Судости, может, прокатит, как Игорь говорит.
Вот и стала их команда на одного человека больше, а через неделю добавился Сергей Алексеевич. Он каким-то обострившимся звериным чутьем учуял, что "дело пахнет керосином", и просто исчез в неизвестном направлении, пережидая в каком-то заброшенном сарае весь день, до поздней ночи, молясь только, чтобы не пошел снег - следы по первому снегу будут далеко видны. Потом, оставив машину, пешком добрался к утру уже в вотчину Лешего.
– Видимо, не пришел ещё срок мне на небушко отправляться, - стуча зубами о кружку с водкой, говорил он Лешему.
– Леш, ты меня к ребятам отправляй, а с Толиком крепко подумайте... может, организовать ему какую-то командировку за товаром, допустим, и там он потеряется. Леш, только не тяните. Я исчезну, наверняка Толиком заинтересуются.
Леший отправил его париться, а сам крепко задумался...
И через день озабоченный Толик взволнованно просил Фридриха, чтобы тот посодействовал ему в поиске машины с товаром, привезти который агент должен был ещё вчера к вечеру, но до сих пор так и не объявился.