Соседи по Москве
Шрифт:
– Или звание строителя коммунизма? – прищурился хозяин.
Спорщица восприняла это состояние его век как приглашение к долгому интерес ному разговору, а то и к любви. Сестра – как признак запредельного опьянения кузена. Она грубо выволокла подругу на улицу и долго внушала ей, что дурацкие стихи лучше забыть. Какое там! Ценительница поэзии собиралась читать их всем и каждому, нести в массы и растолковывать великий смысл. Пришлось требовать с нее клятву – ни звука об этой антисоветчине она не скажет, чтобы не посадили ни сестру, ни брата. Последовало бурное: «За прекрасное и настоящее не сажают!» В ответ угрожающее: «А ты имеешь представление, что у автора в стихотворении впереди или дальше? Еще не хватало нам в Воронеже прослыть диссидентками и вылететь из института. Словом, мы с тобой здесь не были. Никто ничего не читал и не слушал. Я буду на этом настаивать, брат тоже, поверь.
Вернее, не говорили о них. Но девушка, в которой был загублен порыв сеятельницы разумного, доброго, вечного, в свой срок заявила дочурке Валюше, что реализоваться порядочный, умный человек может везде, но в Москве это делать интереснее. О том, что такому выводу способствовал выпивающий средь бела дня красивый знаток антисоветских стихов, который то ли диссертацию писал, то ли дважды в неделю таскал по Подмосковью группы выходного дня, она, разумеется, не сказала. И правильно сделала. На дворе уже бодро топтался и выбирал, куда шагнуть, двадцать первый век. Честолюбивая Валентина стала дипломированным менеджером и сама рвалась в столицу. Разумеется, мать не стала ее отговаривать.
Однако, несмотря на свои столичные завихи, она костьми бы легла, чтобы не отпустить Валентину из дома, если бы узнала, что та собралась в Москву с выпивающим средь бела дня красивым знатоком поэзии Серебряного века. Парень то ли диссертацию писал, то ли дважды в неделю показывал Воронеж и окрестности всем желающим. Но дочь умолчала о знакомстве с этим типом. И тоже правильно сделала.
Валентина и Андрей были похожи не чертами лиц, но обликом: рыжеволосые от природы, худющие, высокие, в тертых джинсах и объемных кроссовках. И еще какие-то встрепанные, будто только что проснулись и еще не соображают, где и зачем. Это обоих сильно молодило. Слишком сильно. Назначенный день отъезда приближался, и они занимались главным делом – стояли в магазине электроники в Воронеже, разглядывая ноутбуки. Целый год вдвоем копили на не самый дешевый, но и не очень дорогой. И вот день настал – хватало. Ехать в Москву без своего компа ребята считали идиотизмом. Им предстояло незаметно внести приобретение в комнату Андрея, подключиться к Интернету и заняться поисками жилья в другом городе. Родители их не поняли бы – отдавали каждому последние невеликие деньги в уверенности, что чадо снимет комнату и благоразумно положит остатки в сбербанк на экстренный случай. Разве перед такими важными мероприятиями игрушки покупают? Знай отец Андрея, что сын намылился в столицу с подружкой, не дал бы ни копейки. Исход ясен – за неделю все промотают и вернутся, как побитые собачонки.
Вместо того чтобы внять родительским советам, Валентина и Андрей решили снять двухкомнатную квартиру. Рассуждали, как им представлялось, здраво. Только этот вариант мог стимулировать их на всяческие подвиги ради человеческого, а не тараканьего житья в коммуналке или унылой однушке, которую хозяин сдает на лето, пока сам бомжует. Укрывшись у Андрея, они сначала целовались, потом чаевничали, затем, договорившись в такой ответственный день даже не ложиться рядом – некогда, приступили к поискам. Первый же звонок в агентство обогатил их поверхностными, но шокирующими знаниями про комиссию, залог, аванс, оплату за полгода вперед и стоимость аренды в центре. Быстренько снизили запросы и переключились на спальные районы ближе к конечным станциям метро. Но и там получалось, что сразу надо было заплатить тройную цену. Опять поцеловались немного. Стойко застегнули то, что будто само и нарочно расстегивалось в одежде. Съели по бутерброду. И продолжили.
Умные люди долго ничего стоящего подобрать не могут, хотя имеют возможность смотреть квартиры на месте. А дуракам опять повезло. Безотказно работает правило. За полчаса Валентина и Андрей выслушали три насмешливых отказа. Дескать, вы, молодые люди, в разуме? Сначала доберитесь, Воронеж не Владивосток, а потом уж разговаривать будем. Арендодатели желают видеть и допрашивать тех, кому, может статься, вверят недвижимость. Зато в четвертый раз авантюристы нарвались на семнадцатилетнего «частного маклера» – друга сына хозяйки квартиры. Тот
2
Ребята заранее договорились с приятелем о том, что в Москву их отвезут его дедушка с бабушкой. Старики торговали там, на юго-западе, овощами, фруктами, ягодами, зеленью – всем, что удавалось вырастить в своем громадном огороде да еще арендованном под картошку участке. Был конец мая. Они могли накормить столичный люд только парниковыми огурчиками и клубникой. В цену входили, конечно, поборы участкового мента («То есть, извиняюсь, полицая», – ехидно цедил дедок) и оккупировавших юг города восточных людей. Поэтому выходило не намного дешевле, чем в магазине. Но густой естественный загар, натруженные руки и бойко произнесенное «только что с грядки» и «зачем в Воронежской области на нашей-то почве удобрения» действовало на московских хозяек безотказно.
Валентине и Андрею надо было добраться на автобусе до большого пригородного села и ждать на остановке. Денег с земляков и друзей внука люди решили не брать, пусть молодежь треплется и не дает старику уснуть за рулем. Но в последний миг сдались и окупили «бензин в один конец». Узрев ржавые зеленые «жигули» на обочине, молодые путешественники сказали друг другу, что зря так настаивали. А уж когда заглянули внутрь, хихикающим шепотом посовещались, не требовать ли оплату за согласие ехать. Багажник машинки наполняли огурцы, а на сиденье громоздились ящики с клубникой. Поэтому сумкам надлежало лечь под ноги, а пассажирам вдвоем забиться в угол, где и одному было тесно. Сначала они изловчились, как могли, и Валентина устроилась на коленях Андрея. Казалось, пространствовать так ночь – мечта влюбленных. Но через несколько километров парень смущенно забормотал, что больше не выдержит. Девушка кивнула и попыталась провалиться в щель между сначала возбужденным, а теперь уже закаменевшим под ее тяжестью любовником и деревянной тарой. Тогда ей показалось, что она до смерти не забудет ощущений от этого акробатического этюда: джинсы целостности не теряли, а плоть явно сдиралась с бедра до кости.
Как ни странно, помимо этого им запомнилась только одна мука. Трудно было сидеть, притиснувшись к одуряюще ароматным ягодам, коситься на их алые рельефные бока и не жрать, засовывая в рот обеими руками и постанывая от наслаждения. Никакой эротики, им просто по-детски хотелось спелой клубники. Но хозяевам в головы не приходило угостить молодняк. Или они считали, что таким большим детям не надо объяснять разницу между клубникой с якобы неудобренных плантаций и с заветных грядок для родни. Огурцов Валентине и Андрею тоже хотелось, но меньше. Старики держались. И только после полуночи, когда голодный Андрей, самовольно объявив ужин, извлек из сумки колбасу и хлеб, бабка наклонилась, чем-то пошуршала и распрямилась с четырьмя огурчиками в руках. Они действительно были мельче и уступали в яркости собратьям из багажника.
Валентина принялась готовить бутерброды. Но на ходу перочинным ножом можно было только разваливать колбасу и хлеб на толстенные ломти. Андрей устроил пантомиму «в рот не влезет». Девушка сама это понимала. Мысленно кляла родителей за совет взять в дорогу не нарезки, а палку и буханку, себя за сговорчивость, но более тонкими куски не выходили. На деда, который пытался есть необъятное чудовище, вцепившись в него левой рукой и держа руль правой, смотреть было жутко. Но привыкшие к неудобствам селяне откусывали и жевали с достоинством. Разве что чавкали оба. Однако это был не самый мерзкий звук, который мог сопровождать измельчение предложенной им еды.
Останавливались на предмет «мальчики направо, девочки налево» редко. Пассажиры были благодарны: замирать в нечеловеческих позах казалось легче, чем выбираться из машины, распрямляться, а потом опять скрючиваться. «Ну и зубы у пенсов, ну и мочевые пузыри», – восхитился Андрей. «Да, в Штатах лет до трехсот проскрипели бы», – согласилась Валентина. Зато болтали потенциальные долгожители не умолкая, особенно первые часа три.
– Ушли хорошие времена, сейчас в Москве много не заработаешь, – предупреждал дед.