SoSущее
Шрифт:
— Это кому наказание, дядь Борь? Мне или первому президенту? Если мне, то как-то странно это от вас слышать. Пальцы резать, сами знаете, дело привычное.
— Одно дело какому-нибудь керосинщику фаланги стричь, другое — ЕБНу… Намаешься.
— Да у вас тут, в СОСе, слова в простоте не скажи! — возмутился ооцит, явно перебирая с негодованием.
Платон подозрительно посмотрел на недоделанного правдолюбца, но ничего в ответ не сказал, только подумал, недоговаривает малец, и на тему пальцев против обыкновения не стал любопытствовать. Очень странно. Его мысли прервал монолог осмелевшего после халявной каши Негуда, громкость его речи постоянно возрастала, и вскорости Платон уже мог разобрать слова, затем предложения, но… никак не смысл сказанного. А говорилось сказанное резко, с выносом головы и какой-то тайной дерзостью во взгляде.
«…возможно, это дериватный ресантимант на сотериологический партикуляризм… Манна — примордиально-инициатична, молоко — МЛК — гематрически [112] мелек — царственно… но контаминантный кисель аморфичен, гетеросубстанционален… обеспечен как сакральный гамос, так и профанический
112
Гематрия — в каббале числовое значение отдельных букв, слов и выражений для установления духовных связей с означаемыми ими сущностями и СоСущностями. Слова и выражения, имеющие одинаковые суммы, считаются тождественными в высших слоях метареальности. В нашем случае молоко и мелек, если принять консонантный метод записи слов, равны не только в малой (в пределах первой десятки) и полной (сумма всех числовых значений без редукции), но и в гематрии первичной, т. е записи подряд числовых значений букв слова. — Вол.
113
Каким бы странным ни показался этот чудовищный период Негуда, он вполне поддается переводу в плоскость обычной речи. С некоторым упрощением по-русски выпад будет звучать примерно так: «Возможно, это неприязнь, вытекающая из дробления спасительного начала… Манна изначально обладает посвятительным свойством, молоко же в гематрии тождественно «мелеку» — царю, и потому — царственно… но сваренный из различных компонентов кисель не имеет структуры… (отсюда, им, в нем?) обеспечивается как священная свадьба элементов, так и их отторжение… (В результате свадьбы) Беременность государством (так!) неизбежна (неизменна?)… А то… Намек на отлучение в противоправном посвящении? Нет, однородное (гомосексуальное?) извращение гностической отрешенности, в пределе стремящейся к исключительному моменту Исхода. Чисто-атлантистская община склонна к саморастворению. Образцовая однородность непреобразуема… Поэтому, точно! В неразличимых призраках бурной кровавой жизненности должен скрываться фаллический искупитель, извергающий ледяное очарование. — Вол.
— Браво, Саша, — со скукой во взоре выдавил комплимент Пронахов, — только что я народу скажу, манная каша не икра котелками и не соловьиные языки в желе — гнев на ней не откормишь, — посетовал он, отодвигая миску с нетронутой халявой.
— Манная каша, Александр Авдеевич, — полемически вздрогнул Негуд, — нет! Уроборическая гримаса, хохот кадавра на космическом потлаче, биг банг насмешки — Зазеркалье излишеств — роскошь тюремной пайки [114] …
— Да хватит тебе, Мерлин, — тонким, но решительным голосом прервал полет товарисча Номил. — Шли на ужин — к Сатане, попали на утренник — к Деду Морозу.
114
В этом периоде Негуд развивает шаманскую сторону своих заклинаний. Уроборическая гримаса — очень яркий образ. Поскольку Уроборос — змей, гримаса вызвана тем, что в его пасти находится собственный хвост. Далее по тексту: «Смех трупа в безумстве космической раздачи, большой взрыв насмешки», — все говорит о том, что Негуд проникся тайной беззакония, досадуя лишь на убогую роскошь тюремной пайки. — Вол.
Где-то слева от их стола послышалось утробное хихиканье. Платон повернул голову и воткнулся взглядом в стекла очков, спрятавшихся за тремя линиями кожистых оборонительных валов. В стеклах, как в иллюминаторах, расплывались большие карие глаза. «И откуда эти полунимики [115] взялись?» — недоумевал он, оглядывая странную пару, сидевшую за столом. Картина была фантастической. Огромные аморфные тела полунимиков так облегали ажурные стулья, что казалось, висели в воздухе, точно воздушные шары. Платон перевел взгляд на компанию красно-коричневых — те презрительно смотрели на источник сарказма. В ответ на молчаливое презрение смех за столом полунимиков усилился, затем перерос в «ха-ха» с кашлем, а кашель сменился диким грохотом падающего тела в сопровождении воплей, чертыханий и кое-чего покрепче.
115
Полунимики — в дословном прочтении «полуназванные» или «носящие половину имени». Чем вызвана подобная дискредитация, из текста не ясно. Возможно, соединившись в целое, полунимики сами кого-нибудь дискредитируют, братьев-гельмантов например. — №.
— Коммуняки проклятые, даже стулов после себя нормальных не оставили, одни кучи, — голос шел откуда-то из телесных руин, похоронивших под собой шаткую стульную конструкцию.
Эти матерые полунимики, эти половинки разделенного демдрогина [116] , так и не смогли, в отличие от описанного тезкой Онилина, расстаться и пойти своим муже-женским анархо-синдикалистским путем. То ли демиург был навеселе и чикнул не в том месте, то ли притяжение по причине немалых масс оказалось больше расчетного, но факт есть факт — полунимики наотрез отказались разбегаться на Уставную дистанцию и в то же время соединиться обратно не могли по причине критических размеров разделенных половинок. Так и хихикали, смехом жили — не тужили. «Только на хера их сюда взяли? — недоумевал Платон. — Не с красно-коричневыми же воевать? Куда им… Но и стулья ломать — не призвание, однако».
116
Демдрогин — если разделить его аналогично андрогину (андрос — муж. р., гина — жен. р.), получится доселе невиданный пол — демдрос. Следовало бы его ввести и в нашу версию реальности, чтобы не путать с «мужчиной обыкновенным». — Вол.
Конец этой фарсовой интермедии положил третий звонок. Новодарскую с Гайдавором он застал в странном, почти парадигмальном объятии, которое, с поправкой на сегодняшнее время тоталитарного либерализма, вполне могло бы вдохновить как автора «Рабочего с колхозницей», так и творца-антипода мухинского шедевра на Парижской ярмарке 37-года — столь же монументальное творение Торака с его чисто арийским союзом [117] . И вот, утвердившись вертикально, эти люди новейшего демократического типа стали искать глазами источник раздавшегося объявления, а нижней частью лица — место, куда бы сплюнуть. Потому что из динамиков, развешанных в зале, лилась бархатная, но не для демушей [118] , речь братской весталки:
117
Торак и Мухина — известные скульпторы, правильнее морфогены («придающие форму» — греч.) времен расцвета Э4С. — №.
118
Возможно, сокращение от «демократических ушей», нельзя исключить и в значении специального устройства для фильтрации речи наподобие бирушей. — Вол.
— Дорогие товарищи, овулякры и ооциты, недососки и сосуны, старшие начала и младшие элементали: загребы и заглоты, дыхачи и огничи, — через несколько минут в галерее церемоний начинается интродукция кандидата в олеархи-сосуны, ооцита-недососка с реестровым номером сорок девять. Просьба убрать за собой посуду и проследовать на церемонию.
Рома с учителем послушно встали и, собрав в стопку алюминиевую утварь, направились к окошку с надписью «использованная». Почти поравнявшись с красно-коричневыми, они застали за их столом следующую картину: сидящий между Негудом и Номилом Пронахов как-то подозрительно разглядывал стакан с киселем, застрявший в его руке на полпути ко рту. Номил, поглаживая жидкую седую бородку, уговаривал его отведать халявы, аргументируя, что неудобно как-то отказываться от скромного, но все же угощения. Платон замедлил шаг. Пронахов, не опуская ложки, молчал.
— Это же пародия, — наконец-то просветлел он в лике и голосе, — на святые дары. Плоть и кровь, каша и кисель, белое и красное… — разглядывая дары, размышлял вслух Моцарт духовного сопротивления, — красное… Красное! — сказал он резко, точно спичкой чиркнул. — И кто из вас знает, из чего сварен этот кис-эль? — загадочно вопросил он, выделяя из продукта суффикс «эль», как из какого-нибудь Сама-эля, только неопознанного чина и звания. — Саша, — повернулся он к Негуду, — не известен ли тебе Кис из демонических начал?
— Кис, — лихо начал Негуд, — Кис, — повторил он и затормозил. — Может быть, Кисс, с двумя «с», тогда Кисс-эль — бог поцелуя. А поцелуй — обмен пневмой и душой-дыханием «ка». А если «кисс» — «поцелуй невинности» — и в основание позвоночника, — это толчок, это пробуждение кундалини. Была еще группа KISS, тогда мало кто знал, что это аббревиатура: Kings in Satan Service.
— He то, Саша, не то, — подустав от «нехорошей» конспирологии, вынес вердикт Пронахов, — не цепляет твоя каша-акаша, — заключил он и посмотрел на остановившегося перед ними Платона с учеником.
— А вы что думаете, Платон Азарович? — спросил он, обращаясь к ним.
— Не стыдно, Александр Авдеич, — сказал Платон, никак не ожидавший того, что испрашивать секреты Братства будут непосредственно у их хранителя. — Забыли, что на шаббате пьют? На крови, на крови киселек, нежто товарисчи соли не почуяли? — спокойно признался он и, повернувшись к Роме, тихо, но разборчиво, словно продолжая прерванный разговор, произнес:
— Конденсация ультрасуггестивного поллюцинажа в эгрегориальный некрономикоз [119] . — И пока Рома открывал рот, чтобы возмутиться, он взял его за локоть и почти поволок прочь. Когда они отошли, он расцепил объятия.
119
Действительно, период не для профанных мозгов. Вот жалкая попытка перевода: «Выпадение ультравменяющего спермоистечения на тонкий духовный уровень смертоименитства». — Вол.