Сотая бусина
Шрифт:
– Вот, - достала я из кармана платья пахучую жидкость.
– Будем этим обмазываться?
– Нет. Сильный анисовый запах может сработать против нас, сразу выдав цель визита, а вот мазнуть пару раз в местах пульсации стоит... Ну, а теперь, если вы не возражаете, я - спать. Где, ты говоришь, моя постель?
– потягиваясь, поднялся из-за стола мужчина...
– Хозяйка, просыпайся... Хозяйка...
– А, если... Погоди, с чего, вдруг, такая смелость?
– С кем поведешься, оттого и огребешься, - выпустила домовиха из лапок
– Наберешься, Груша... Правильно говорить - наберешься. Гость наш уже проснулся?
– Еще на рассвете. Побрякал крышками на кастрюлях и за порог. Мне только подмигнул напоследок, - смущенно поправила домовиха свою каштановую шевелюру.
'И она туда же. Прямо не студент-дипломник, а идол для поклонения. Интересно, чем он приношения принимает?.. Сильно надеюсь, что не душами. Кстати, о душе', - зевнула я и встала с кровати:
– Груш, я в баньку. У меня там эксперимент. Если что, то скоро вернусь...
Но, зря я так торопилась. Глеб не появился ни через час, ни через два. А когда тетушкины ходики ткнулись кривой стрелкой в цифру девять, уже всерьез обеспокоилась отсутствием некроманта. 'Масла в очаг' подлил и с утра недовольный кот, после вчерашних акробатических упражнений, таскающий по полу свой пушистый хвост:
– Я ж говорил, что он обманщик. Наверное, один пошел на мельницу. Тебя с собой не взял.
– Думаешь?
– озадаченно постучала я ногтями по столу.
– Тогда, Зеня, это с его стороны не обман, а самопожертвование. А мне таких жертв не надо... Так. Жду еще четверть часа и иду туда сама.
– Ага. Со стороны практикующего некроманта это самопожертвование, а для деревенской травницы - романтическое свидание, - уперся он передними лапами мне в колени и заглянул в глаза.
– Ты вообще, соображаешь, что говоришь?
– Ну да, - не очень уверенно протянула я.
– А где ты сейчас находишься?
– В Мэзонруже, господин врачеватель.
– А какой сейчас год?
– не унимался умник.
– 2561-ый от начала мира... И вообще, что ты ко мне пристал? Некогда мне, - и, сбросив лапы кота, подорвалась вон из дома...
Сразу к самой мельнице я из подвала выпрыгивать не стала, обозначив своей итоговой точкой развесистый лопушинный куст у края оврага, подмеченный мной еще в прошлое свое здесь прохождение. Вспугнув из него парочку соек, постояла немного, собираясь с духом на 'принципиальный поединок' и двинула прямо к достопамятной тропинке. И хоть была в этой стороне деревни всего-то третий или четвертый раз, в глаза бросилась разительная перемена, явно противоестественная для обозримой картинки.
– 'Точно. Не крутятся...', - действительно, мельничные крылья, вращающие еще позавчера валы и каменные жернова, сегодня замерли на месте, как привязанный веревкой флюгер на нашей центральной трубе, который своим скрипом (чем мы его с Грушей только не смазывали), мешал по ночам спать.
– 'Неужели, работа у мельника закончилась? Или... у него на сегодня другие заботы', - еще быстрее зашагала я к высоким воротам.
Наум сегодня с гостеприимством явно не спешил. Пришлось самой
– Да, неужели сама пришла?
– голос этот заставил меня резко отпрыгнуть в сторону. Впрочем, на этом моя прыть и закончилась:
– Пр-риглашал ведь, - сглотнула я слюну.
– Вот и пришла... А ты здесь один?
Мужик постоял какое-то время, обдумывая мой вопрос и, тряхнув головой, ответил:
– А какая разница-то? Ведь сказал же, что ничего себе не возьму, - пошел он навстречу, широко раскинув руки, прямо как тетка Тиристина, когда на суп себе курицу ловит...Еще одно 'удачное' сравнение. Вот оно-то меня и взбодрило:
– Не-ет, - как можно увереннее протянула я.
– Раз такое дело, то сначала надо поговорить.
– На кой это хоб?
– удивленно замер мужик.
– А на такой, что, я хоть и люблю разные эксперименты, но, опасно нам с тобой вон туда, - ткнув пальцем в замусоленный полог, решила я пойти с козырей.
– Да в чем же опасность?
– промелькнул в глазах Наума знакомый зеленый огонек.
– Не было еще... недовольных. Или ты у нас сахарная? Боишься растаять в жарких то руках?
– Ну, надо же, какое самомнение... у вас обоих. И вы оба, наверное, забыли, что я в этой деревне травница. И ко мне с разными болячками женщины бегают. Так что-то слишком много их стало в последнее время... И все на тебя ссылаются, - наблюдая за реакцией мужика, решила я развить тему и дальше.
– А представь, что будет, когда они, от мужей своих и дружков люлей наполучают, и про тебя покаются. Спалят ведь вас вместе с мельницей.
– Врешь, магичка, - уже другим, шипящим и высоким голосом ответил мне мельник.
– Я б заметила, если бы с ним что-то не так было.
– Вру?
– совершенно искренне возмутилась я.
– Так сама вспомни, поройся в своей обширной практике - есть такие болезни, которые мужчины только 'переносят', как пчелы пыльцу (вот это уже хорошее сравнение), а женщины потом страдают?
– Ну, предположим, такие есть, - после непродолжительной паузы, прошипела витха.
– Тебе тогда зачем меня предупреждать?
– А я не тебя предупреждаю, а его. Слишком много для тебя чести. Слышишь, Наум!
– что есть мочи, заорала я.
– Тебе лечиться надо! Причем, не меньше полугода, и подальше отсюда! Иначе - смерть! Ты меня понял?!