Сотник
Шрифт:
– Почему успеется? – нахмурился Андрей.
– Государь видеть тебя желает. На закате. В палатах воеводы. Сам видишь – недолго осталось, – кивнул сотник на небо. – Так что приводи себя в порядок. Ты где остановишься?
– У меня на подворье, – произнес десятник Данила, брат отца Марфы. – Чай не чужой человек.
– Добре. Тогда к тебе за ним людей пошлю, как Государь изволит его видеть.
Андрей молча проводил сотника взглядом, ничего не ответив. Скосился на своих людей. И бросил Даниле:
– Зря ты влез.
– А
– Я не ведаю, почто меня Государь зовет. Не понравился мне его взгляд. Меня покарает и тебя заодно.
– Да брось, – махнул рукой Спиридон. – Ты выиграл славную битву. Разве же победителей судят?
– Бывает. Всякое бывает. – пробурчал сотник. – Распорядись-ка погреть воды. Мне нужно привести себя в порядок после похода. А то грязью уже зарос…
Глава 5
1555 год, 24–25 июля, Тула
Ближе к полуночи за Андреем зашли посыльные от Царя.
И если пару часов назад они были, не то хмурые, не то настороженные, то теперь смотрели на него как на что-то невероятное. Даже их командир. Видимо уже наслушались рассказов от бойцов, вернувшихся с похода.
А рассказы – они такие. Люди легко увлекаются. Тут и сонм бесчисленный татар. И один семерых одной стрелой поражающий. И молодой березкой, вырванной с корнем, супостатов под матерные прибаутки разгоняющий. И так далее. И тому подобное… Что конкретно там болтали конкретно про Андрея – не ясно. Но эти бойцы теперь смотрели на него восторженными глазами.
Сотник спокойно добрался до палат воеводы. Вошел. И прошел до залы, где тот обычно разного рода собрания проводили. Прежде всего – старшин. В этом помещении Царь находился в окружении всех воевод, что пришли с ним. Здесь же присутствовало несколько дьяков с письменными принадлежностями. Отец Афанасий с тремя другими, незнакомыми сотнику священниками. И еще с десяток других лиц.
И все они смотрели на парня.
Внимательно.
И очень по-разному. Однако откровенно враждебных взглядов Андрей не заметил. Про себя отметив, что добрая треть из присутствующих относилась к князьям разного пошиба, но местного разлива. То есть, Рюриковичам в каком-то там колене.
– Доброй ночи, – громко поздоровался Андрей со всеми присутствующими, поклонившись, впрочем, только Иоанну Васильевичу. По своему обыкновению, по-японски, не сгибая спины и лишь чуть прогнувшись в пояснице.
Выслушал от них невнятный ответы.
После чего прошел ближе к Царю и произнес:
– Государь, мне сказали, что ты звал меня.
– Так и есть, – кивнул тот. – Я имел долгие разговоры с Шереметьевым и Басмановым. И понял, что твой вклад в успех похода был наиважнейшим.
– Они преуменьшают свои заслуги, – невозмутимо возразил сотник.
Царь, услышав такой ответ, едва заметно улыбнулся, а многие присутствующие
– Скромность твоя похвальна, – выждав легкую волну ропота произнес Иоанн Васильевич. – Но здесь не место для нее. Скажи, что ты желаешь себе в награду за успех в столь благодатном деле?
– Служить тебе, Государь – уже награда, – прижав правую руку к сердцу, произнес сотник.
– Слышали? – обратился Царь к воеводам.
И снова волна ропота.
– Отчего же ничего не просишь?
– Однажды я услышал мудрый совет и мне он пришелся по душе.
– Что же за совет?
– Никогда ничего не просить. Никогда и ни у кого. Особенно у тех, кто сильнее тебя. Надо будет – сами дадут.
Новая волна ропота. Уже немного громче.
– Хм, – усмехнулся Царь, которому эта игра начинала нравится. Он сумел приметить «чертят», что плясали в глазах Андрея. – Слова, достойные уважения.
Парень вновь поклонился по-японски. Но не глубоко.
– Почему ты так странно кланяешься? – спросил один из воевод.
– Потому, что я служу, а не принадлежу.
Новая волна ропота.
Благодушная улыбка сошла с лица Царя. А взгляд его стал серьезным. Опасные слова. Однако развивать эту тему он не стал, переключившись на другую.
– Ты усилил полк тульский и показал, что помыслы твои благостны. Чтобы ты делал, если бы я поставил тебя воеводой?
– Тулы?
– Да.
Андрей на несколько секунд задумался. Лицо его нахмурилось. Но глаза не бегали и вообще, никакой суеты в нем не наблюдалось.
Возвышение до воеводы – и благостное дело, и отрыв от земли. Потому что после небольшого срока Царь мог перевести его туда, куда сам пожелал бы. С поместной службой таких вывихов не сделать. Однако парень, после непродолжительных колебаний, начал говорить.
– Главная беда помещика в том, что он стоит одной ногой на одной льдине, а второй – на другой. Ему с одной стороны нужно службу тебе служить, а с другой – хозяйством заниматься. И одновременно это очень немногие в силах делать. Посему я бы провел перекройку поместий. Сдвинул бы их все к южным пределам. Да чтобы все вместе.
– Зачем?
– Чтобы можно было организовать их них коллективные хозяйства. Чтобы у них стоял управляющий, присматривающий за селянами и направляющий их. Такой шаг позволил бы собрать рабочие руки в кулак. А на получаемые средства кормить и вооружать поместных воинов, держа их в самой Туле. Так, чтобы при необходимости они могли выступить в поход немедленно. Да и крестьянские души это уберегло бы. Ведь рассеянные маленькими стайками по всей окрестной земле, они представляют лакомую цель для людоловов-степняков. Собранные же в крупные кучи – уже нет. Селить то их можно в укрепленных селищах вроде простого вала с частоколом.