Сотрудник Абвера. Вдова: Архив царского профессора
Шрифт:
– Многие не слышали и про самого профессора, господин барон.
– Ученик профессора инженер Бекаури был в Харькове в 1920 году. Это ведь вы нашли эту запись, Ганс.
– Да. И меня привлек факт, что Бекаури был учеником Пильчикова. Но что это нам дает? Бекаури давно умер.
– Мне прислали из Берлина интересную папку, Ганс.
– Это та самая, что была доставлена в пакете специальным курьером?
– Да.
– Но на ней гриф «Секретно».
– Это совсем старые секреты, Ганс. Я могу открыть их вам. Инженер Бекаури возглавлял Особое техническое бюро, которое занималась разработкой военной
– Вы хотите сказать, что Бекаури использовал разработки профессора Пильчикова?
– Думаю, что это так. Мы выяснили, что Бекаури приезжал в Харьков в 1920 году! И сюда он приезжал за разработками профессора.
– Забрал архив?
– Не думаю, что ему отдали архив, но покопаться в нем он смог. И доказательством служит еще один документ, присланный мне в той самой секретной папке.
– И что это за документ? Донесение агента?
– На этот раз нет. Это выписка из отчета Комитета по делам изобретений за год 1920-й. И пункт 40 отчета говорит нам: «Бекаури. Мина заграждения. За отчуждение в собственность республики – 10 миллионов рублей. За полное отчуждение изобретения в собственность РСФСР с обязательством изготовления образца в 6-месячный срок со дня выдачи этой суммы – 5 миллионов рублей дополнительно за испытание образца».
–Значит, этот самый Бекаури продал разработку своего профессора?
– Но сам Пильчиков был к тому времени уже мертв. Бекаури присвоил себе его разработку. А что это нам говорит?
Лейтенант пожал плечами.
– Это говорит о том, что архив профессора все еще здесь! Бекаури не стал обнародовать документы, которые взял с 1920 году. Он выдал все это за свою собственную разработку. А Бекаури был у красных важной фигурой. С 1921 года он возглавил Особое техническое бюро! И в 1925 году они испытали беспроводную мину.
– Вы правы, господин барон. Но что нам делать дальше?
– Искать! Мой отец не зря обратил в своих записях внимание на этот Архив. Его никто не пожелал слушать. Но архив Пильчикова в Харькове!
– Что вы прикажете мне, господин барон?
– Отдыхай, Ганс. Ты слишком много работал в последние шесть дней. А я должен навестить этого надутого индюка полковника Лайденбаха.
– Нового коменданта? Думаете, он будет лучше полковника Вагнера?
– Не думаю, но визит ему нанести стоит…
***
Харьков.
Улица Сумская.
Федьдкомендатура.
Апрель, 1942 год.
Резиденция военного коменданта полковника Лайденбаха.
И вот полковник барон Фридрих фон Рунсдорф удостоил Лайденбаха своим посещением.
– Господин барон
– И я рад, полковник Лайденбах.
– Надеюсь, ваше пребывание в городе ничем не омрачено?
– Какое там, полковник. Я уже два месяца в Харькове и не нашёл то, что найти должен. Что мне докладывать в Берлин? Местная полиция мне совершенно не помогает! Местное гестапо занимается своими делами и не может выделить мне толковых помощников. У меня хороший адъютант, но что он может один? Он потратил на уцелевший архив охранного отделения почти неделю. Я топчусь на месте. Ваш предшественник ссылался на то, что работа тыловых служб еще не налажена. Но сколько мне ждать?
– Я охотно помог бы вам, барон, если бы знал, что вы ищете в Харькове?
– Архив одного местного профессора.
– С этим проблем быть не должно, – удивился Лайденбах. – У меня имеется список профессуры города Харькова. И тех, кто уехал с большевиками, и тех, кто остался.
– Но меня не интересует список советской профессуры, герр полковник. Профессор Пильчиков был ученым еще в царской России.
– Это до большевиков? О! Тогда сведений у меня в настоящее время нет. С этим будет сложнее. Но можно привлечь гестапо. У них есть специальная картотека.
– Я уже пробовал идти этим путем. Ничего. Да и что им мои поиски? Разве они способны понять? Но я узнал что вы, герр полковник, человек весьма образованный.
Барон польстил самолюбию Лайденбаха.
– Это так, но я совсем недавно в своей должности. Хотя я думаю, что смогу вам помочь.
– Вот как? – барон оживился. – Был бы вам весьма благодарен.
– В нашем распоряжении есть областной архив.
Барон махнул рукой:
– Я половину своей жизни провел в архивах, герр полковник. Но в здешнем архиве после большевистской эвакуации ничего найти нельзя. Я пробовал. Варварское отношение к историческому прошлому.
– Вы возможно ничего и не нашли, барон. Но в комендатуре есть один сотрудник по фамилии Лимоненко. Работает письмоводителем. Отлично печатает на машинке.
– И чем он сможет мне помочь?
– Он был архивариусом.
– В здешнем архиве?
– А вот этого я не помню, герр полковник. Я только знаю что он архивариус.
–А вам был нужен архивариус?
– Нет. Мне нужен человек, который грамотно печатает на машинке. Вы не поверите. Но такого найти оказалось сложно.
– Где он сейчас? – спросил барон.
– Архивариус? На работе. На своем месте.
– Здесь?
– Именно так в этом здании. Вы даже можете слышать, как стучит его пишущая машинка.
– Я хочу говорить с ним немедленно! Вы позволите, герр Лайденбах?
– Он в вашем распоряжении, господин барон. Я пришлю господина Лимоненко сюда. Но вам придется немного подождать, барон. И ещё одно – Лимоненко весьма плохо говорит по-немецки.
– С этим нет проблем. Я говорю на шести языках, герр Лайденбах. А мой отец говорил на восьми…
***
Лимоненко мужчина лет пятидесяти-пяти, худощавый с землистого цвета лицом и круглыми очками на носу, сразу барону понравился. Это настоящий архивариус. Он вы глядел так, словно всю жизнь провел в пыли старых документов.