Совершенная курица
Шрифт:
Фингал! Фингал!
Превосходительство даже присело на корточки, чтобы удобнее объясняться с ним.
Папа, я его тоже поглажу,— сказала нарядная, как мотылек, девочка.— Можно? Он не укусит?
Не укусит, мой друг, — ответил превосходительство,— погладь...
Нарядная девочка протянула беленькую, как сметана, ручку и сначала погладила Барбоску по шее, а потом стала его легонько щекотать.
При этом нарядная девочка так весело ежила свое беленькое, нежное личико, что Барбоска не мог остаться равнодушным — он
Ах, какой миленький! — вскрикнула нарядная девочка.
Ты сама миленькая! — лаял Барбоска, хватая ее лапами и зубами за пестрое платьице.
Папа, я ему конфетку дам! — вскрикнула нарядная девочка.
Дай, мой друг,— благосклонно ответил превосходительство.
Папа, мы ведь его с собой возьмем? — спросила нарядная девочка, всовывая леденец Барбоске в пасть.
Возьмем, мой друг.
Поедешь с нами, собачка? Поедешь? — обратилась нарядная девочка к Барбоске, щекоча пальчиками его шею.
С удовольствием, с удовольствием!— отлаял Барбоска, прыгая и облизываясь после сладкого леденца.
Но в эту самую минуту из огорода донеслось жалобное, отчаянное кудахтанье:
Коршун! Коршун!
Барбоска так рванулся, что нарядная девочка непременно бы покатилась на траву, если бы превосходительство не успел ее поддержать, и стрелой понесся на кудахтанье цыпочки.
Я здесь! Я тут! Я спешу! Я бегу! — лаял он, перескакивая через плетни, гряды и кусты и не слушая криков гнавшихся за ним хозяев Тришкиных, ни приказа превосходительства «Назад!», ни манящего голоска нарядной девочки.
Где ты? Где ты? — лаял он, шаря по огороду.
Вот я! Вот...— прокудахтал умирающий голосок цыпочки из самого темного уголка огорода, где на свободе разрасталась крапива, татарские шапки, кожушки и всякий бурьян.
Взвизгивая от колючек и ожогов, он стремительно тискался до тех пор, пока, наконец, очутился возле цыпочки, которая лежала ничком, распластав крылья, и истерически всхлипывала.
Цыпочка! Цыпочка! — лаял Барбоска, суетясь и при каждом своем порывистом движеньи уязвляя себе то морду, то лапу, то бока.— Успокойся! Коршун улетел...
Кто там приехал? — слабо пискнула цыпочка.— Поп приехал? Ах, именины?!. Сковорода... Кастрюля... Ах-ах...
Да нет, цыпочка, нет! Это приехал какой-то превосходительство... и с ним нарядная девочка, которая потчует какими-то отличными, сладкими сосульками...
Помни, ты обещал, что первый прыгнешь в кастрюлю! Ты обещал мне, что...
Рогатина, мгновенно прорвавшаяся между скрывавшей их чащи бурьяна и начавшая садить вправо и влево, заставила цыпочку совершить взлет аршин на пять от земли, между тем как Барбоска, сильно контуженный в бок, с визгом и лаем начал метаться туда и сюда, стараясь поймать
Здесь! Здесь! — раздался голос хозяина Тришкина, видимо, обращавшегося к кому-то, тоже занятому разыски- ваньем Барбоски.— Здесь, злодей, сидит! Барбосочка, Бар- босочка... Фингал, сюда! Вот на, на, пиль, пиль...
Послышался топот бегущего тяжелого двуногого и его прерывистое дыханье.
Здесь?—раздался голос хозяйки Тришкиной.
И вторая рогатина начала еще проворнее первой работать в бурьяне.
Не покидай меня! Не уходи отсюда! — пищала трепещущая цыпочка.
Не уйду! Не уйду! — решительно лаял Барбоска.
Барбосочка... Барб... Фингал... Фингалушка! — манил хозяин.
Барбосочка! — тонко и звонко заводила хозяйка, тут же облегчая свою душу тихим проклятием вроде: «Разорвись ты по всем жилкам и суставчикам!» — и снова заводила:
Барбосочка... Барбосочка...
Безголовая! — шептал хозяин.— Сказано, не кличь Барбоской! Фингал! Фингал!
Чингал! Чингал!
Не Чингал, простоволосая, а Фингал!
А чтобы издохнуть всем этим Фингалам!
Оставьте собаку! — крикнул превосходительство. — Он а сама выйдет...
Но неизвестно, скоро ли Барбоска, давший слово оставаться при названной сестрице, вышел бы из бурьяна, если бы последний взмах рогатины не задел цыпочку, которая тут уже совершенно потеряла голову от страха и с громким кудахтаньем кинулась куда глаза глядят.
Цыпочка, кудахтая, подлетывая, спотыкаясь, кувыркаясь, неслась, не разбирая дороги, то прямо, то зигзагами. Барбоска, перескочив через рогатины, перепрыгнув через хозяев Тришкиных, стремился за ней следом.
Ах, птица! Птица! — раздался звонкий голосок нарядной девочки.— Он бежит за птицей! Ах, поймаем ее! Поймаем! Поймаем! Скорей, скорей, собачка! Пиль! Пиль! Ах!
Цыпочка, окончательно обезумевшая от ужаса, окончательно утратившая силы, вдруг остановилась, хрипло ку- дахтнула, хотела снова понестись, но только перекувыркнулась и попала как раз под самые ножки нарядной девочки.
Подлетел Барбоска, подошел превосходительство, подбежали хозяева.
Это цыпленок! — сказал превосходительство.
– — Точно так, ваше превосходительство; это наша курочка,— ответил хозяин.
Испугала, проклятая, барышню!—сказала хозяйка.— Я ей вот сейчас за это голову сверну!
И хозяйка уже протянула свои большие красные руки и растопырила пальцы над цыпочкой, лежавшей почти без чувств в траве.
Ах, нет, нет, не надо! — вскрикнула нарядная девочка.— Я ее возьму себе... Папа, купи мне эту курочку!
Э, мой друг, на что тебе такая глупая замарашка! — возразил превосходительство. — Я лучше куплю тебе цесарочку.
Нет, я хочу эту курочку, папа!
Да помилуй, Эли...
Хочу, хочу эту курочку! Купи мне ее! Не хочу цесарки! Хочу эту курочку!
Ну, полно, не огорчайся...