Совершенно секретное дело о ките (Повести и рассказы)
Шрифт:
— Да-а… — протянул Марков.
— Надо пеплом посыпать, — сказал Афанасьич. — Я знаю. — И протянул руку. Кузьмичев ее пожал, потом понял, что дед руку протягивает не для этого. Он поднял дедову ладонь к свету — три обрубка у него на правой руке.
— Долго будет заживать? — спросил управляющий.
— У кого как, — уклончиво сказал дед. — От питания зависит. Надо, чтоб кровь здоровая была, мясо помогает.
— Вот черт! — спохватился Кузьмичев. — Стоим-то чего? Давайте устраиваться, а на ужин — ко мне. У вас, поди, и знакомых
Двор и впрямь был огромным. Под стать ему и дом. Просторные сени, длинный коридор с кладовками-боковушками, одна, но очень большая комната.
Кузьмичев включил свет.
В комнате две койки с голыми пружинными сетками, печь, несколько табуреток, длинный, сколоченный из досок стол, вдоль которого тянулись такие же длинные скамьи.
— Да тут танцевать можно! — Жилье понравилось Аникею.
— Постели уж завтра добудем…
— Не надо, у нас мешки… Привычней.
— Была бы крыша над головой, чтоб не капало.
— Ну вот и хорошо, — суетился Кузьмичев. — Дрова найдете, вода рядом. Свет до двенадцати. Вон лампа на подоконнике. — Он схватил лампу, потряс. — Керосин есть, хватит. Ну а чего надо — завтра. Чай пить — ко мне.
— Спасибо, — сказал Аникей. — Но сегодня мы устали, сейчас разберемся — и спать. Спасибо.
— Ну что ж, до завтра, — не настаивал Кузьмичев. И ушел, бережно неся руку.
Ольховка — село не богатое событиями. Да и откуда им взяться, если лежит село посреди тайги, ни столиц, ни райцентра не видать, хоть залезь на самую высокую сопку.
Происшествие с Кузьмичевым — главная новость, которая обсуждалась в течение недели, но вот пришли два геолога с четырьмя лошадьми — и слава управляющего померкла. Другие события и другие новости будут поздней осенью, в предзимье, когда выпадет снег, подгонят стада пастухи, начнется забой оленей, праздник тундрового урожая, а значит, приезд новых людей из района и округа: развернется ярмарка — в Ольховку съедутся из Березовки, из Ламутского, из Мухоморного. «Аннушки» и торговые вертолеты будут курсировать каждый день. Вот уж когда жизнь закипит! А пока поселение малолюдно, сонно. Никто никуда не спешит. Только дети носятся с собаками по селу или помогают старшим у реки.
На реке самое время — рыба скатывается с верховьев, тут ее и лови. Лов рыбы люди регулируют сами, рыбинспекции за все время никто отродясь не видывал, за все отвечал управляющий.
Днем, при свете солнца, Кузьмичев Коля оказался молодым вихрастым пареньком с комсомольским значком.
«Вот те на! — подумал Марков. — Вона, значит, какой секретарь-то, комсомольский».
Он вовсе не сетовал, что местное начальство такое несолидное. Наоборот, молодость управляющего возвысила его в глазах Аникея.
Николай пришел с реки и держал
— Вам на ушицу, — сказал он, — Столовой-то у нас нет, а без свежатинки как же?
— Уху-то на пустое грешно? — намекнул Афанасьич.
— Сходите в магазин сами. Вы приезжие, вам дадут. А нам сухой закон, — он почему-то рассмеялся.
— Даже для начальства? — удивился Аникей.
— Она мне не подчиняется, — вздохнул Николай. — У нее Чукотторг начальство.
— Жил тут давно Петро, механик, — начал Афанасьич. — Баба у него Магда, продавщицей была…
— Так она и сейчас тут, — обрадовался Николай. — Там же, в магазине.
— Ну!
— Конечно. А Петра нет… Уж с год как уехал и глаз не кажет. Видать, сбежал… — Он вздохнул. — От Магды…
— Я мигом! — спохватился Афанасьич.
— Постой, постой! — опередил его Марков.
— Ах, да…
Марков достал планшетку, вытащил деньги.
— Рюкзак вон захвати. Возьмешь, сколько даст, и хлеба не забудь. Компоты посмотри. Сгущенки бы не мешало. А так своих банок хватит.
— А чего брать-то?
— Чего даст.
Афанасьич прытко поспешал, даже не спросив, где торговая точка. Видно, знал туда дорогу.
— У вас кобыла молодая ногу сбила, рана на задней ноге.
— Черная?
— Да.
— Чайка… хорошая лошадь, выносливая, — сказал Аникей.
— А у нас вот якутские лошадки. Всего-то три. Два коня и мерин. Один, правда, жеребец — тот лихо-ой, и ни одной кобылы.
— А где наши-то? — вдруг дошло до Аникея.
— Вы ж их не стреножили, ответил Николай. — Жеребец и увел ваших кобыл, вон они на лугу красуются… Даже Чайка со сбитой ногой, и та за ним ушла.
Тайга, Чайка и высокий черный жеребец, совсем не похожий на якутскую лошадь, резвились на поляне.
— Д-да… знать, не шибко устали, — протянул Аникей удивленно.
— Природа, она свое берет…
— А кони?
— Вон… за домом.
За домом на берегу реки мирно щипали траву Орлик и Серый.
— Да не бойтесь, отсюда они никуда не убегут, — успокоил Николай Маркова. — Долго еще вам идти?
— Смотря как идти.
— А у нас ни одной кобылы, — гнул свое Николай. — И обменяться ни с кем нельзя. А в тайге без лошади как?.. Лучше рыбу на жареху пустить, а?
Аникей собрал наколотые дедом дрова и понес их в дом.
— Сковородка есть?
— Есть, — ответил Аникей. — Только масла нет.
— Я сейчас. — Николай бросил рыбу на стол и побежал домой за маслом.
«Что ж он про кобыл намекал?» — соображал Аникей.
Рыба была готова, а дед все не приходил.
— Встретились знакомые, — махнул рукой Марков.
— Я ведь веттехник сам, — гнул свою линию Николай, — ногу бы Чайке мы враз вылечили. А?
— Что?
— Продайте Чайку. Я вижу, что она у вас пропустовала. А нам так жеребенок нужен… Куда ей сейчас идти, только загубите лошадь.