Совершенство техники
Шрифт:
Обособленными по отношению к обособленной собственности были и res publicae, {150} которые также рассматривались как предметы, лежащие extra commercium, то есть как предметы общественного, государственного значения. Эти вещи, в противоположность res privatae, {151} представляют собой собственность римского народа (populus romanus). Но роpulus romanus не является частным юридическим лицом, понятие частного юридического лица складывалось в римском праве не без затруднений особого рода. Римское государство сравнительно поздно стало выступать в качестве частного лица или фиска как субъект частного права. Государство приспособилось к частному праву, присоединилось к числу частных собственников. И наконец, обособленным по отношению к обособленной собственности были также res omnium communes, {152} предметный характер которых оспаривается. Это указывает на недостаточно принимаемый во внимание момент образования собственности, который заключается в том, что одной из предпосылок появления собственности было наличие предметов, которые принадлежали всем. Ведь собственность, которая сама себя ограничивает, по своему происхождению образовалась из того, что не имело собственника, она существует в окружении дикой, не имеющей собственника природы и снова возвращается в нее, когда человек отказывается от своей собственности.
150
Общественная собственность (лат.).
151
Частная собственность (лат.).
152
Предметы, принадлежащие всем (лат.).
Если бы существовала одна только собственность in commercio, {153} то собственность как таковая не имела бы особого значения, в этом случае все отношения собственности сводились бы к купле и продаже; она целиком подпадала бы под понятие товара, который подлежит рассмотрению в аспекте взаимных
153
В обороте (лат.).
Понятие принадлежности в том виде, как оно было разработано римским правом, предполагает наличие более широкой собственности, в которую она входит как составная часть. К понятию принадлежности относятся такие вещи, которые, будучи физически самостоятельными, в экономическом отношении не представляют собой самостоятельных единиц. Такое различение имеет свои причины. Однако из понятия экономической самостоятельности еще не выводится понятие собственности; оно не представляется достаточным, так как экономическая самостоятельность не обязательно связана с собственностью, а собственность может существовать без экономической самостоятельности. Следующий шаг позволяет сделать различие, устанавливаемое римским правом между res mancipi {154} и res nec mancipi. {155} (Ulp. Tit. 19 § 1; Omnes res aut mancipii sunt aut nec mancipii {156} ). Res mancipi — это вещи, подлежащие купле-продаже, то есть подлежащие купле-продаже римскими гражданами. Это вещи, на которые при отсутствии Privilegium iuris commercii {157} не могут приобретать право собственности чужеземцы-перегрины. {158} Приобрести в свою собственность fundus italicus, {159} то есть старинную римскую крестьянскую усадьбу с ее принадлежностями, мог, согласно римскому праву, только римский гражданин. К res mancipii в старинном римском праве применяется также название familia, {160} в то время как недвижимость, на которую не распространяется действие этих правовых установлений, обозначается словом pecunia {161} (Mitteis. Roemisches Privatrecht. Bd. 1. S. 79 ff.). Из pecunia образуются путем отвлечения деньги. «Рука» издревле связана с собственностью, и можно сказать, что для всякой собственности опорой служит и не может не служить рука; рука представляет собой утверждающий собственность член человеческого тела. Привилегированность земельной собственности, нашедшая свое выражение в выделении правовых установлений касательно res mancipii, отменяется впоследствии сводом гражданских законов Юстиниана (Corpus juris civilis), где в законах о купле-продаже уже не делается разницы между недвижимой и движимой собственностью, между тем как она сохраняется в полиптихах средневековых церквей и монастырей, в английском Doomsday Book, {162} в Stadtb"ucher {163} и Landtafeln {164} и в земельных кадастрах нового времени.
154
Вещи, принадлежащие кому-либо по праву собственности (лат.).
155
Вещи, не принадлежащие кому-либо по праву собственности (лат.).
156
Любая вещь является или не является чьей-либо собственностью (лат.).
157
Преимущество права торговли, торговая привилегия (лат.).
158
Peregrini — иноземцы (лат.); лица свободные, не имеющие римского гражданства, получали статус перегринов.
159
Италийское поместье (лат.).
160
Рим начал свою историю в области семейного права с семьи, основой которой была patria potestas, власть главы семьи, pater familias. Вместе с рабами, а первоначально и вместе с принадлежащими pater familias неодушевленными вещами, подвластные образуют familia. В позднейших памятниках это также и совокупность рабов.
161
Имущество, состояние (лат.).
162
Кадастровая книга, земельная опись Англии, произведенная Вельгельмом Завоевателем в 1086 году.
163
Кадастр земельных городов.
164
Кадастр дворянских земель.
Res mancipi — это такие вещи, которые становятся римской групповой собственностью, собственностью квиритов после торжественной церемонии манципации, {165} совершаемой в присутствии римских граждан-свидетелей. За этим положением просматривается гораздо более древнее. Подобно тому как ager publicus {166} — собственность народа Рима — не мог отходить в групповую собственность ни путем официальной купли-продажи, ни путем каких-либо иных правовых сделок, fundus italicus также в ранний период римской истории не мог переходить в чью-либо собственность путем купли-продажи. Манципация представляет собой сложную и трудную правовую процедуру, в которой еще чувствуется, как неохотно принимались решения, касающиеся земельной собственности. Выработка соответствующих постановлений идет параллельно с теми изменениями, которые происходят в семейном укладе римлян.
165
Вначале манципация представляла собой реальную передачу вещи путем ее обмена на цену перед пятью свидетелями и при содействии весовщика, затем превратилась в фиктивную продажу.
166
Общественная земля (лат.).
Разумеется, собственность in commercio играет в древнем крестьянском хозяйстве Рима второстепенную роль по сравнению с собственностью extra commercium. В той или иной форме все виды собственности неизбежно сохраняют это соотношение; оно оказывается поколебленным, когда вся собственность превращается в собственность in commercio. Собственность in commercio нуждается в опоре на собственность, которой нельзя распоряжаться по своему усмотрению. А эта последняя опирается на собственность богов и мертвых, на ларов и пенатов, на гениев и божество (numen). И не только частная собственность in commercio нуждается в такой опоре, на ней же зиждется общественная собственность, так как государство не имеет иной собственности, кроме собственности отдельных граждан. Такая неотчуждаемая собственность существует в рамках любой правовой системы, есть она и у нас, так как мы признаем res divini juris, res sanctae и religiosae. Мы оберегаем собственность мертвых и не распоряжаемся такими вещами, которые служат обиталищем признаваемых нами ларов или пенатов, а это все вещи, которые представляются нам абсолютно неотчуждаемыми ни при каких условиях: ведь память это и есть наши лары и пенаты. Собственностью extra commercium являются практически все вещи, передача которых возможна только по наследству, и к ним относятся как предметы, составляющие собственность отдельного частного лица, так и предметы, принадлежащие государству. Чем больше число таких предметов, тем устойчивее и прочнее право собственности. Главное место среди этих вещей всегда будет занимать земельная собственность. Если человек, желая приобрести собственность, перестает думать о земельной собственности, это служит знаком того, что он совсем позабыл, что такое собственность. Не пожалеть своего живота ради земли, на которой живешь, вот что значит быть terrae filius, {167} вот в чем вся соль! Эта древнейшая привязанность проникла в правопорядок. Римское вещное право целиком и полностью выросло из земельной собственности. Почитание земли, которую не мудрствуя лукаво называют словом familia, просвечивает во всех установлениях римского права. Эта собственность изначально связана с religio {168} и с политическим статусом. Собственность квиритов возникает из политического статуса подобно тому, как правовой статус римского гражданина возникает из политического. Классический римлянин, полноправный свободный гражданин, имеет решающий голос в центуриатных комициях. Только гражданин Рима владеет муниципальной собственностью, является совладельцем общественной земли (ager publicus) и имеет право получить ее долю, когда производится раздел этой земли. Преимущественное значение земельной собственности проявляется решительно во всем. Все, что добавлено к ней путем implantatio {169} и inaedificatio, {170} то есть все постройки и насаждения, рассматривается как побочные или придаточные вещи и не имеет самостоятельного значения, являясь принадлежностью земельной собственности. Superficio solo cedit {171} — все наземные и подземные постройки и насаждения принадлежат земле. Все стремления римского плебея были направлены на приобретение полноценного римского права землевладения, при котором он мог бы распоряжаться землей, уже не являющейся собственностью родовой общины. И он добился желанной цели.
167
Сын
168
Религия (лат.).
169
Насаждение, посадка (лат.).
170
Застройка, строительство (лат.).
171
Относится, принадлежит только земле (лат.).
12
Еще в Древнем Риме было известно отчуждение собственности в пользу populus romanus. Так, при строительстве дорог можно было принудительно отчуждать земельную собственность в пользу государства. Из всех видов собственности земельная чаще всего подвергается отчуждению. Однако в связи с чрезмерными бедствиями иногда в интересах общества возникает также необходимость в отчуждении движимой собственности. В случае мобилизации могут отчуждаться лошади, в случае голода — запасы зерна. В немецком общем праве не выработалось специальных установлений, касающихся отчуждения собственности. Лишь в кодифицированном праве XVIII века была зафиксирована такая правовая норма. Большое влияние приобретает французское законодательство. Для отчуждения в нем утверждается такой порядок, при котором сначала должна канонизироваться необходимость этой меры. Специально принятый закон или указ устанавливает utilit'e publique {172} мероприятия, ради которого будет производиться данное отчуждение собственности. Определяется отчуждаемое имущество и причитающееся за него возмещение. Предпосылкой отчуждения собственности может служить лишь utilite publiqu'e, то есть интересы общества, общественное благополучие. Кроме того, во многих кодексах точно перечисляются все случаи, в которых допускается отчуждение собственности.
172
Общественная польза (фр.).
Какой необходимостью вызвано неуклонное увеличение числа и объема производимых отчуждений собственности? В области права, которая занимается вопросом отчуждения собственности, первые сдвиги можно отметить в связи со строительством железных дорог. Появление рельсового транспорта, движимого механическими силами, приводит к его расширению и расширению права, касающегося отчуждения. Строительство железных дорог, вызывающее массовое передвижение людей, приводит к созданию железнодорожной монополии, образованию железнодорожных предприятий, появлению железнодорожной сети, благодаря которой местность, покрытая этой сетью, осваивается средствами механического транспорта. Монополизация железнодорожных сообщений приводит к объединению железных дорог, то есть к технической централизации аппаратуры, сопровождающейся образованием соответствующей организации. С этого начинается коллизия между механикой и собственностью. Эта коллизия неизбежна. Она носит не временный, а постоянный характер. Вдобавок она заметно углубляется. Развивающаяся машинная техника все более атакует собственность и в конце концов поглощает ее. Этот процесс получает свое оправдание в том, что техника выступает как представитель общественных интересов и общественного блага, что utilite publiqu'e оказывается на ее стороне. Понятие отчуждения собственности остается неизменным, зато изменяются условия его применения. Где бы ни возникал конфликт, его исход заранее предрешен, так как собственность всюду вынуждена уступать дорогу стремлению к распространению механических средств. Напрасно стонет гетевская бабушка Бавкида:
Лишь для виду днем копрами Били тьмы мастеровых: Пламя странное ночами Воздвигало мол за них. Бедной братии батрацкой Сколько погубил канал! Злой он, твой строитель адский, И какую силу взял! Стали нужны до зарезу Дом ему и наша высь. Он без сердца, из железа, Скажет — и хоть в гроб ложись. {173}Прав оказывается караульный Линкей, который поет:
173
Гете. Фауст. Часть вторая. Акт пятый / Пер. с нем. Б. Л. Пастернака.
Старик Фауст, пожалуй, еще мучается угрызениями совести, так как его не устраивает голый рационализм происходящего. Такого рода угрызения совести выражаются в начале этого движения в щедром денежном возмещении причиненного ущерба. Но с тех пор механическое планирование прошло большой путь и давно вышло за рамки экономического планирования. Отчуждение собственности превращается из неприятной необходимости в самоцель. Исключение становится правилом, и тем самым выясняется то, что происходит на самом деле. Какими бы расплывчатыми по смыслу словами это ни называли: отчуждение собственности, национализация, деприватизация или обобществление, — все они обозначают одну и ту же вещь, причем совершенно ясную и недвусмысленную. Они имеют в виду технический коллектив, которому собственность предоставляется для механического использования. Национализация не означает, что государство становится собственником, что к нему переходят права и обязанности собственника. В общем этот процесс по-прежнему можно называть данным термином, поскольку внешне он отражает происходящее. Однако дело в том, что в результате национализации не возникает государственная собственность, а создаются условия, при которых права пользования и потребления переходят к коллективу. Обобществление (термин, ставший в наше время совершенно расплывчатым) не подразумевает, что права собственности переходят к обществу. Такое сообщество, как технический коллектив, вообще не подпадает под понятие societas {175} в юридическом смысле. Societas — это основанное на договоре объединение отдельных лиц для достижения общей цели. Трактовка понятия «общество» с социологических позиций тоже ничего не дает для понимания описываемых здесь процессов; убеждаешься лишь в том, что для социологии, пробавляющейся за счет релятивистского переосмысления истории, то есть за счет ее отрицания, было бы полезно повнимательнее ознакомиться с физикой. В экономической и политологической системе Лоренца фон Штейна, разработанной с позиций гегелевской диалектики, сфера общественных наук ограничена изучением отношений, складывающихся при распределении имущества. Изучение этих отношений многое объясняет, однако такой подход не позволяет понять фундаментальные основы собственности, которая существовала прежде, чем начинается распределение имущества, кроме того, он вообще неприменим в отношении технического коллектива. В условиях технического коллектива вопросы распределения имущества далеко не так важны, как нормирование использования и расхода. Эти вопросы приобретают такую жгучую актуальность, потому что технический коллектив связан с убыточным хозяйствованием и нехваткой, потому что ему свойственно использование организации как способ управления дефицитом, то есть его распределение, а следовательно и расширение, о чем мы уже подробно говорили в «Совершенстве техники». Социализм в его современном понимании всегда подразумевает технический коллектив.
174
Там же.
175
Товарищество (лат.).
В результате национализации, обобществлений и экспроприации ни у кого не прибавляется собственности. Ни у государства, ни у рабочего, который трудится на фабриках, подвергающихся этой реорганизации. Порядок, основанный на собственности, невозможно перенести куда-то при помощи механических транспортных средств или сохранить посредством отчуждения для механических целей. Мы уже продемонстрировали ранее, что мнимая собственность машинного капиталиста не сохраняется в условиях технического коллектива. А коллектив нельзя рассматривать в качестве собственника, у коллектива не бывает прироста собственности. Он может потреблять собственность, но не может ее порождать. Коллектив не может сделать собственником рабочего. Да это и не входит в его намерения. Рабочий ничего не получает от экспроприации собственности: ни доли в виде какой-то части средств производства, и ни гроша в виде добавочных выплат. Чем это объясняется? Тем, что в ходе таких мероприятий происходит только расширение технического коллектива, и этот процесс поглощает всю прибыль: она теряется, растворившись в нем, исчезает бесследно. Поскольку речь зашла о прибыли, следует в первую очередь спросить, могут ли вообще подобные меры приносить прибыль. Только не ту экономическую, материальную, индивидуальную, которую ожидают от них многие люди, не понимающие сути происходящего, — от акта экспроприации ничто не приумножается. Да и как может он что-то создать и приумножить! Если машинный капиталист, лишаемый собственности без какого бы то ни было возмещения, теряет все, что имел, то рабочий от этого ничего не выигрывает. Прибыль в рамках механического хозяйствования возникает при условии, что люди начинают больше работать и усиливается эксплуатация. Источник выгоды для рабочего лежит не в сфере экономики — с экономической точки зрения этот процесс и ему наносит урон. В условиях коллектива рабочий утрачивает свободу объединений, право на забастовку, а следовательно, и возможность бороться за повышение заработной платы. Вся выгода достается исключительно коллективу, который в результате национализации, обобществления и отчуждения собственности расширяет и укрепляет свою аппаратуру и организацию. Коллектив забирает в свое управление любое предприятие, даже такое, которое в его руках из рентабельного превращается в дотационное, так как он руководствуется при этом не экономическими, а техническими соображениями, а убытки и возникающую в результате нехватку без смущения перекладывает на плечи рабочего. Получить какую-то выгоду рабочий мог бы только через кооперацию, через долевое участие в принадлежащей предприятию собственности. Риск предприятия рабочий и без того разделяет, но зато в условиях кооперации как прибыль, так и убытки станут его личным делом. Получить экономическую выгоду он сможет тогда только при такой организации труда, которая будет направлена своим острием против властных притязаний технического коллектива. Однако такое долевое участие рабочих обязательно предполагает наличие настоящей собственности. Производственное предприятие — это не собственность, как явствует из самого термина. В сетях технического коллектива трудно сохраняются самостоятельные предприятия, предприятия располагаются в них на пересечении отдельных нитей этой паутины. Очевидно, что рабочий беззащитен перед техническим коллективом, более беззащитен, чем он был перед частным капиталистом. Дело в том, что идеи, которые движут развитие технического коллектива, живут и в его голове. Рабочий и сам принадлежит к числу восторженных приверженцев коллектива. Именно это вызывает у многих желание бросить рабочего на произвол судьбы — слишком трудно помочь человеку против его воли. Реально помочь ему можно будет только тогда, когда он сам научится противопоставлять себя коллективу, когда поймет свое истинное положение. В отношении отдельного человека коллектив оказывается скареднее самого скаредного машинного капиталиста: он представляет собой такое соединение аппаратуры и организации, которое для человека оставляет лишь самый необходимый минимум. Технический коллектив — это эксплуататор par excellence, так как он занят исключительно процессами эксплуатации.