Советская поэзия. Том второй

Коллектив авторов

С азербайджанского

О ЧЕМ ГОВОРЯТ КАМНИ

Старых скал узнала лики, Чуть приехала домой. Если камни безъязыки, Как же говорят со мной? Бередят, Тревожат душу И забыться не дают, Говорит один: — Послушай… — Говорит другой: — Послушай, Хоть бы несколько минут… — «Колыбельную» послушай, — Помнишь, мама пела тут? Мне, Как родственнице старой, Возвратившейся в семью, Детства давнего чинара Подарила тень свою.

КРАСНЫЕ МАКИ

Ежегодно, Где потоки с гор быстры, Алых маков Разгораются костры. И восход бурлит в багряных лепестках, Словно красные озера

на лугах. И по склону, Что почти отвесно крут, Ручейками Маки красные текут. Почему-то с детских лет Что далеки, Полюбила я вас, Чудо-лепестки! Два конца Моего красного платка Не поделят Два весенних ветерка. И конец платка, Подхвачен ветерком, Мака яркого трепещет лепестком. Сами маки На лугах дрожат, легки, Как воздушные весенние платки. Здешних девушек платки Как маков цвет — Веселей для ветерков забавы нет. Кто вас вздумал В первый зной нарисовать, Чтоб украсилась весной Нахичевань? Если больше видеть их не суждено, Снова памятью Приду к ним Все равно.

ЧЕЛОВЕК

Без человека ты нема, природа. И не нужны все прелести твои. Ты без него в тоске влачила б годы. Как женщина без друга и любви. К чему журчанье вод И пенье птичье, Дыхание цветов И речек бег, К чему весны нарядное обличье, Когда бы их не видел человек! Последний снег, что под лучами тает, И хмурый дождь, И солнечные дни Лишь с человеком смысл приобретают. А без него — кому нужны они! Текли бы реки, пользы не давая, Была бы скудной щедрая земля. И, золото колосьев осыпая, Тоскливо ждали осени поля. И трелью не счастливой, а гнетущей Звенел бы соловей в ночной тиши. Заря, весна и в росах сад цветущий К чему без человеческой души? Кто станет любоваться алым маком? Кого прохладой осенит листва?… Природа, совершенна ты, Однако Без сердца человека Ты мертва!

О РУСЬ!

Шли дожди без конца… От утра до утра… Вьюги выли, Холодные дули ветра… Лютовала зима… Но в объятьях земли Капли крохотных зерен спокойно росли. Не пугал их мороз и сверкающий снег — Стебли рвались навстречу цветущей весне. Ты — такой же, О русский великий народ! Сколько выдержал ты за века непогод! Но, широкою грудью встречая ветра, Отстоял семена ты любви и добра. И они расцвели. И, как жемчуг, светла Радость та, Что в объятьях твоих я нашла! Дочь Отчизны огне, Где густые леса, Где сливаются птиц и ручьев голоса, Где грохочет на каждом шагу водопад, Где ущелья в глубоком молчании спят, От страны, ставшей садом, где дружба цветет, Где фонтаны, как птицы, летят в небосвод, Красоте твоей доброй и ласковой, Русь, Поднести я подарок свой скромный берусь. Эту песню мою С теми песнями слей, Что вовеки в груди не смолкают твоей!

ОЛЫК ИПАЙ^{6}

(1912–1943)

С марийского

ГОРЯТ ЛАМПОЧКИ ИЛЬИЧА

Наш край марийский окружая, Стоял дремучий лес стеной. Томила душу ночь глухая. Наш край марийский окружая, Рабочий люд терзала стая Вельмож, что правили страной. Наш край марийский окружая, Стоял дремучий лес стеной. Мариец умирал. Бедою Грозила пустота в ларе. Одна мякина с лебедою. Мариец умирал. Бедою Гонимый, загнанный нуждою, Он сох, как жерди на дворе. Мариец умирал. Бедою Грозила пустота в ларе. Бедняк, поднявшись на рассвете, Шел в лес — работать на других. Просили хлеба, плача, дети. Бедняк, поднявшись на рассвете, Шел в лес — и, в спину дуя, ветер Марийца гнал в полях нагих. Бедняк, поднявшись на рассвете, Шел в лес — работать на других. Октябрьский свет взошел над нами, Рассеял сумрак деревень, — И светят окна вечерами. Октябрьский свет взошел над нами, Как новой, лучшей жизни знамя, Пылает ярко каждый день. Октябрьский свет взошел над нами, Рассеял сумрак деревень. По проводам бежит сиянье, Невиданное на веку, — И все сбываются желанья. По проводам бежит сиянье, Одолевая расстоянье, Снопы молотит на току. По проводам бежит сиянье, Невиданное на веку. Как гусли, провода запели О новой жизни на земле. Шагай, колхоз, быстрее к цели! Как гусли, провода запели. Что ж, пойте, гусли! Неужели Когда-то жили мы во мгле? Как

гусли, провода запели О новой жизни на земле!

‹1935›

АНДРЕЙ ЛУПАН^{7}

(Род. в 1912 г.)

С молдавского

МАГИСТРАЛИ

Я знаю — это будет завтра: через столетья пролетев, вернутся наши астронавты в наш край земной, не постарев. Космические магистрали их к дальним звездам приведут, скафандры из уральской стали астральной пылью заметут. В пути их встретят метеоры, но никого не устрашат, сквозь раскаленные просторы земли посланцы полетят. И за пределы света, века, сквозь тьму космических высот свободный гений человека отважный разум поведет. Но все же будет жить желанье вернуться в милые края, где веет ветер созиданья, где дышит Родина твоя. Где человеческие судьбы мы можем все предугадать… Через столетия взглянуть бы — вернется ль молодость опять? Так будет! Молодость, встречай! Как ни трудны твои усилья, астральной пылью покрывай свои натруженные крылья!

‹1961›

НОША СВОЯ

Пусть моя седина тебя не обманывает, и мою искушенность в расчет не бери — втихомолку память моя перемалывает деревенские давние сухари. В этом и суть моя, и основа, она с рожденья в моей крови, меня швыряет снова и снова в гущу драки и в объятья любви. Это помесь зерен ржи и пшеницы, которую издавна сеяли мужики. И я засеваю ею мои страницы где наугад, где по метке строки. А рассудительность, хоть она и чинна, все же не без смеха и не без грехов: за нею скрывается разная чертовщина — причина всех моих шишек и синяков. И те, кто меня за отсталость жалеют, очень тонкие, иронические умы, думаю, и они бы не прочь пощедрее поживиться из небогатой этой сумы. Так желаю тебе, товарищ, трудной удачи! Вместе со всеми полную ношу бери у этой земли, из которой, так или иначе, каждый из нас добывает свои сухари.

‹1964›

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

Из памяти являйся мне всечасно тревогой, тенью из глубинных лон, с глазами, созданными мраком ясным, с кудрями, что летят поверх времен. Как верный страж, немое ожиданье, волнуй любою новостью живой, кричи мне каждый день на зорьке ранней, что где-то сердце ждет, как часовой. И что его не исказились свойства, на примиренье не растрачен пыл, и что кустом колючим беспокойство растет на тех путях, где я ходил. Пусть из воспоминаний, ожиданий восстанут вновь призывы давних вех, чтоб измерялся смысл существованья тем долгом, не оплаченным вовек.

‹1964›

ДОБРО НОСЯЩИЙ

Носитель вдохновенного порыва!.. Он среди нас. Свеченья не тая, возникнет из глубин, внесет счастливо нетленный час в мельканье бытия. Я встрепенусь, рванусь из безучастья. На том пути, что вытоптан и стар, знакомый тот чудак, мой гость нечастый, приносит «с добрым утром», словно дар. К добру такая встреча и к удаче! Вновь разум бодр, двужилен и силен, и день твой новый начат не иначе, как радостью рассвета окрылен. Свой груз спешат увечные на плечи ему взвалить. Но в сердце торжество, и радугой свершений человечьих увенчаны все замыслы его. Сумей постичь среди круговорота смиряющей привычки бытовой носителя нечаянного взлета и необыкновенности земной. Прибавится к живой странице книжной легенды ежедневная строка: он — долга расточительный подвижник и вольный нашей совести слуга. Не сбей его с пути затеей зряшной! Ключа незамутненная струя меня зовет. И с ним я пью бесстрашно привычную суровость бытия.

‹1968›

АНДРЕЙ МАЛЫШКО^{8}

(1912–1970)

С украинского

* * *

Где ливень бьет крутые волны Всю ночь глухую напролет, Седые тучи ветер гонит, Кусты боярышника гнет. В разливе пажити гречишной Дорог теряются мосты, Промокший клен теряет листья, Чтоб вновь весною расцвести. И только сосны в небе машут, Как прежде, крыльями ветвей. Я вам клянусь, холмы и пашни, И лес, и горы, и ручей, И вам, плоды садов багряных, И вам, девичьи сны берез, — Мою любовь дожди забрали, Чтобы вернуть с приходом гроз.