Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Смоленский Борис Моисеевич

В июле 1941 года Росин вместе с другими московскими писателями добровольно вступил в ряды Советской Армии. Фронтовые стихи он заносил в записную книжку, которая не сохранилась. Самуил Росин погиб в тяжелых оборонительных боях под Вязьмой осенью 1941 года.

387. РУКА МОЯ В БЕССИЛИИ БОЛТАЛАСЬ

Рука моя в бессилии болталась. Был зыбок шаг мой и надрывен крик… А нынче не страшит меня усталость — К простой работе я привык. Давно я знаю: чуда не случится — Не брызнет камень ключевой водой, И дверь не может ни пред кем открыться Сама собой. Так отчего же нынче беспокойно мне?.. Как будто тучи надо мной везде… Ах, голова ты, буйная и знойная, Скажи мне, сердце, радость моя где? Ручьи поют на улице, Веселые, горластые, Прыгая по камешкам И солнца луч дробя… И больно мне за всякого, Кому на свете счастья нет, И грустно мне немножечко За самого себя. 1925

388. НА СОЛНЦЕ

Звенит

морская синь, Сквозит песчаным дном, Захлестан берег Солнечным огнем. У солнечной страны В бессменном карауле За кряжем Высится Гранитный кряж. И головы Утесы повернули На перекоп Через Сиваш. Я — на скале Замшелого гранита. И, мнится, Ухожу Корнями в глубь пород. Ветвями ввысь тянусь, До синего зенита. Я исполином становлюсь, Я превращаюсь в стройный кипарис, Что слушает прибоя Синий рокот, Неугомонный рокот Бурных брызг… Стою один, Смотрю и слушаю, Как море плещет спозаранья, За валом гонит вал. Оттачивает камни — Грань за гранью, Шурша, шлифует их, Не ведая покоя… И я твержу себе, твержу: И ты будь, песнь моя, Отточенной такою. Как эти каменные тверди, Стоящие сурово на посту, Как этих гор гранит, Должно ты, сердце, твердым быть И в битве каждодневной, И в час борьбы — Великий и прекрасный час, Что ожидает нас. 1932

389. «Бульвары, проезды…»

Бульвары, проезды И улиц изломы Бегут и несутся, Несут и несомы… С утра я волною Подхвачен могучей: Быть может, с тобою Столкнет меня случай. Распахнут мой ворот, И сердце навстречу: Быть может, я скоро Тебя запримечу. Средь гама, средь гула Мечусь угорело… Не ты ль промелькнула? Не ты ль поглядела? Я должен с тобою Столкнуться вплотную… Меж тысяч подобных Ищу лишь одну я. Бульвары, проезды, Углы и изломы… Какому же слову Доверюсь, какому? Несусь наудачу, Измаян ходьбою,— Боюсь, я заплачу При встрече с тобою… Ну что ж! Ведь, пожалуй, Оно не мешало б Излиться в потоках Рыданий и жалоб. Свершиться ли чуду? Ведь жребий мой вынут. Я знаю, что буду Тобою покинут. Я знаю, я чую, И всё мне понятно, И всё же сную я Туда и обратно, И против теченья, И вместе с толпою, И нет мне спасенья От встречи с тобою. Бегу и шепчу я, Твержу, не смолкая: «Моя дорогая, Родная такая…» 1935

390. ПУТЬ В ГОРУ

В лицо мне ветром терпким Задышала И повторила степь Мой твердый шаг. Я наново живу, Я начал всё сначала, И никогда я не жил Жадно так. Я поднял голову. Мой взор открыт и весел, Мой каждый мускул Ртутью нагружен, И ненависть свою, Как никогда, я взвесил, Так жаден я И так насторожен. А вдруг врага Таит степная скрытность? Следит за мной, В меня нацелив глаз, Всем сердцем стережет… Оно не пощадит нас: Выслеживает, В тишине таясь. И я прижал ружье, Подстерегая. И в сердце кровь Замедлилась на миг. И крик срывается — Последний крик… Так метко во врага Не целил никогда я! Путь в гору. Ясное синеет небо, Страна вся в зелени,— В цветеньи кирпичей. Нет, никогда мой гнев Таким созревшим не был, И никогда любви Не знал я горячей! 1935

391. «И моря красота первоначальная…»

И моря красота первоначальная, И небеса, что с берегом слиты, И ты, такая близкая и дальняя, Как эти в небе дымные хребты. Упала с высоты звезда высокая, Поглощена вечерней темнотой. В себе сегодня все раскрыл истоки я Всей человечьей радости простой. Не молодеет, знаю, сердце: усталью Оно проникнуто под грузом дней. Я мальчиком себя сегодня чувствую, Зашедшим в гости к юности своей. Там, в городе, где строго так шагаем мы, В разбеге улиц, в каменном кругу, Казалось, я чужой себе,

незнаемый, Казалось, нежным быть я не могу! Вверху, в горах, соседствующих с бурею, Где светят звезд алмазные рои, Я вспоминаю грозную Астурию, Я слышу вас, испанские бои. И слышу я тебя, большая родина, И я готов — и мне не надо клятв, Чтоб кровь моя была тебе вся отдана, Как перегной легла для новых жатв! Теперь уж волн краса первоначальная, Гул моря заглушил шаги мои, И ты — такая близкая и дальняя, Как там, вдали, испанские бои. 1936

392. ИЗ ВЕЧНОСТИ ПРИШЕЛ Я

Пришел из вечности сюда я, Из мечты. Нетерпенья полон был весь род людской, Украсил шар земной. Готово было всё, Приход мой ожидая,— Колючки, и цветы, И свет, и темнота седая… Из вечности пришел сюда я, Из мечты, И, мир не зная, Я застал Страны, Машины и аэропланы, Хлеб и металл. Свод законов в переплете строгом И призрак, названный здесь богом. Дороги за порогом Из края в край. Ну словом, Мир застал уже готовым… Нетерпенья полон был весь род людской, Украсил шар земной. Готово было всё Принять из вечности явление мое… И вот я старый мир хочу разрушить И заново построить жизнь, И сам дороги проложить К моим грядущим городам. Хочу восторги испытать такие, Как тот, кто увидал огонь впервые.

393. К МОЛОДОСТИ

Станет ветер в полночной тревоге Темный лес о тебе вопрошать, Станет в травах у дальней дороги О тебе затаенно шуршать. У зеленых развесистых кленов, Что склоняются, воды рябя, У осенних туманных затонов Птицы требовать станут тебя! Не тебя ли у ели высокой, Той, что юности стройной под стать, Будет вечер искать синеокий, Будет утро росистое звать! Там, где ивы немой колыханье Зыблет легкие тени ветвей, Буду теплого ждать я дыханья, Отголоска далеких речей. Росных перлов свежее и чище, В розовеющем лоне зари Искони тебя взорами ищет Та звезда, что пред утром горит. Только ты не вернешься, я знаю, Не воротится молодость, нет… Что ж он светит, тебя призывая, Этот верный звезды моей свет? Что же подняли птицы тревогу И ускорили птицы полет? Не вернешься ты вновь на дорогу, Ту, что к вечным истокам ведет. <1941>

394. СНЕГОПАД

Белым-бело, Сверканье, блеск… Снежок так бел, Так непорочен. Еловый лес Окаменел, Лебяжьим пухом оторочен. Снег спозаранку Порошит В полях, в тиши, Всё не устанет. А там вдали, Где край земли, Плетутся заспанные Сани. Последнюю печаль земли Увозят прочь. Заносит заледь И санный след, И боли память. И там вдали, Легко и строго, Ложится новая дорога. Запорошен Лиловый лес, И дремлют Дали снеговые. И в синем сне Всё снег да снег, И мнится мне, Что мир рождается впервые. 1941

395. ИЮЛЬ

До ночи пламенеет небо, Пронизанное серебром. И поле зреющего хлеба Истомлено тяжелым сном. Жжет солнце, трав не дрогнут пряди, Пастух недвижим у горы. В долине собранное стадо Почти заснуло от жары. Всё жарче, жарче, накаленней, И воздух трепетно дрожит. Вдруг поле вздрогнет и с разгона Навстречу ветру побежит. И рожь бежит, бегут упрямо Колосья, травы, синий куст. И с распростертыми руками Я жадно ветру отдаюсь. 1941

396. НЕ ВЕРИТСЯ

Как светел, солнечен мой день, Как дружески со мной шагает тень, И солнце не ласкало так поля, Не зеленела так вовек земля. Затишье здесь… И целится стволами в небо лес, И головой взлетает к солнцу он. Корнями твердо в почве укреплен. Под лиственной зеленой бородой В широких тенях задремал покой. И тень под деревом прохладна и темна. Не верится, что где-то есть война, Что длится бой над молодой землей, Что лес склоняет голову свою И брата убивает брат в бою, Встают, склоняются, к земле припав опять Чтоб никогда отныне не вставать. Вот почему отравлен мой покой! Но всё дороже край любимый мой! Еще родней становится земля — Долина, луг, реки широкий брод, Моя страна, великий наш народ! Лес, устремленный в ясный небосклон, Корнями твердо в почве укреплен. 1941.