Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Смоленский Борис Моисеевич

2

Я настежь двери отворяю в ночь И слышу капель щелканье глухое И шум дождя, который превозмочь Не в силах даже трубный звук прибоя. Я так хочу, чтоб ты была со мной, Чтобы по крайней мере ты казалась У ног моих распластанной землей, Ночной волной, с которой ты смешалась. Я так хочу опять тебя найти, Сквозь плач пробившись, вылепить из ночи, Из горя моего, чтобы в груди Ты задыхалась цепкой вязью строчек, Стихами, где остались позади Одни мечты. И чтоб я мог воочью

3

Вновь обрести рассветный шум дорог, Глухих

лесов чернеющие пятна, Где каждый с ветки сорванный листок Уже как будто просится обратно, Где нужно верить, что мой стол широк, Но сколько б я за ним ни оставался — Течет вода сквозь стиснутые пальцы И на ладони не сдержать песок. Я б никогда не вспоминал о нем, Раз навсегда покончив счеты с давним, Но всё равно перед моим окном Дано звезде сиять твоим лицом, Где б я ни жил, и где б мой ни был дом, Какое б небо ни стучалось в ставни. <1940>

425. КИЕВСКИЕ ПЕЙЗАЖИ

1

Песчаные зыбкие кручи обглоданы ветром дотла, И в небе топорщатся сучья И тускло горят купола. И отблеск над скверами алый, И гаснет закат над Днепром, И лошадь поводит устало Расширенным смутным зрачком. Уже тополя облетели, Но в воздухе пахнет весной От серой походной шинели, От флагов — над головой. И с красным полотнищем вместе Шумели в степях ковыли. Богунцы вступали с предместий И песней победной росли.

2

Ничего так не радостно в этом Мире, сотканном из облаков, Как песчаное жаркое лето С комариною песней без слов. Этот лепет кузнечиков близкий, Островки и каштаны — вдали, Это солнце, висящее низко, Убаюкали сонный залив. Каждый камушек дышит покоем. Но внезапно из дальних высот Над распластанным Чертороем Стрекозой промелькнет самолет. Он поднимется с облаком вровень, И тогда, посмотрев в небеса, Только сердце забьется суровей И на миг станут зорче глаза.

3

Весь город, словно желтым воском, Закатом полон до краев. Дома забрызганы известкой, И в щебне переплет лесов. Над разноцветными лотками Сиропы радугой горят, И в небо целится ветвями Огромный Первомайский сад. Оберегаемый ревниво Косыми вспышками ракет, Он замер на краю обрыва И жадно свесился к реке, Где отмели у дамбы новой И видно, как, издалека, Горит звезда огнем свинцовым Над белым зданием ЦК. <1940>

ВАДИМ СТРЕЛЬЧЕНКО

Вадим Константинович Стрельченко родился в 1912 году в Херсоне. Отец его — служащий, мать — медицинская сестра. Вскоре после рождения сына семья переехала в Одессу, где Вадим, окончив семилетку, поступил учеником в профшколу.

В 1929 году в одесском журнале «Шквал» он опубликовал свое первое стихотворение. После этого стихи начинающего поэта часто печатались в одесских изданиях. Сам он работал слесарем на заводе. В 1931 году Э. Багрицкий, прочитав стихотворения Стрельченко, дал им высокую оценку и посоветовал напечатать в «Красной нови».

С 1936 года Вадим Стрельченко жил в Москве, профессионально занимаясь литературой. Одно время учился в Литературном институте им. Горького, но вскоре бросил его.

В 1937 году вышел первый сборник Стрельченко «Стихи товарища», в 1941-м — второй, «Моя фотография», куда входила также поэма «Валентин». В годы войны погибли многие стихотворения Стрельченко, так и не увидев света.

Несмотря на

то что Вадим Стрельченко из-за плохого зрения был снят с воинского учета, он в самом начале Отечественной войны пошел добровольцем в народное ополчение, участвовал во многих боях и погиб в 1942 году под Вязьмой.

426. СЛОВО НА ПИРУ

О любви, о силе без печали, О геройстве — пела мне не мать. Что другие с молоком всосали, Мне пришлось уже зубами брать. Знаю наши улицы и верю! В каждом доме можно написать Кистью легкою над каждой дверью Саблю, зубчатое колесо, тетрадь. Мы показываемся над волнами! Мы в полях видны! Мы на ветру! Засыпая ввечеру бойцами, Мы встаем бойцами поутру. Рослые, Зерном, плодами сада, Флагом мы грозим своим врагам: Карлики! Им на деревья надо Взлезть, чтоб видеть то, что видно нам! Мне за стол с врагами не садиться; Что мне хлеб у них? Что молоко? Пусть я голоден! Я ем как птица: Только тут, Где двигаться легко. И на площади, и пред собраньем, И в безлюдии степной травы,— Может быть, я жив одним сознаньем, Что вокруг меня живете вы. Пусть нарежут хлеба мне не скупо, Прораставшего в дожде, в пыли! Пусть в тарелку мне добавят супа С овощами милой мне земли! Слышу трубы! На земле покатой — Ветрено, светло! Не повернуть. Как перед мечом, перед лопатой — Песня славы и далекий путь. И прошу, клянясь звездою в небе: Если изменю тебе, мой край, И приду к тебе, моля о хлебе, То ты хлеба мне не подавай! 1935

427. СМОТРИТЕЛЮ ДОМА

Если постучится у ворот, От ветров и солнца темнокожий, С книжкою моих стихов прохожий, Спрашивая громко: «Тут живет Стрельченко, поэт, который всюду Славить будет землю и людей, На земле трудящихся, — Покуда Не земля — на нем, А он — на ней! И который, хоть писал годами, Обыскав карманы брюк своих, Вытащит не кошелек с деньгами — Только сильных две руки мужских! И не птичьим посвистом гордится — Яблоком, киркой в руках людей, Потому что больше пенья птицы Любит смех и голоса друзей, И затем лишь и живет на свете?» Увидав в моем окошке свет, Вы тому товарищу ответьте: «В этом доме есть такой поэт». 1936

428. ДВЕРИ НАСТЕЖЬ

Отворила девушка окно, В целый мир распахнуто оно. Стекол между нами больше нет, Сквозь цветы и листья вижу я: Краснощекая сидит семья. В комнате гитара. Хохот, свет. Эти люди незнакомы мне, Но изображенья на стене: Моря, винограда, кузнецов — Говорят: «Здесь сильная семья. И ее судьба — судьба твоя, Самовар и для тебя готов». Что мешает мне пойти вперед? Как сверкает лестницы пролет! Почему бы в дверь не постучать? Что же стало на моем пути? Почему мне в двери не войти, — Сесть за стол и тоже хохотать, Будто мы знакомы с давних лет? Что с того, что я им не сосед! Я всегда молился на друзей, На сердца, на руки их, на рот. …Как сверкает лестницы пролет! Эй, хозяйка, Открывай скорей! 1936