Советский Союз. История власти. 1945–1991
Шрифт:
Нетрудно увидеть, что размышления этого коммуниста шли гораздо дальше установок XX съезда КПСС. Безмолвное выслушивание установок, содержащихся в докладе Н. С. Хрущева на съезде, сменилось обсуждением: почему произошло то, что было названо «культом личности», кто виноват, что нужно делать, чтобы трагедия партийного самовластья не повторилась. Эти вопросы и попытки найти на них ответы вступали в противоречие с монопольным правом партии, а точнее — высшего партийного руководства давать ответы на все вопросы. Демонополизация партии в ее правах на истину оценивалась как покушение
И началось... Лекарство оказалось, с точки зрения партаппарата, пострашнее болезни. Если Хрущев сообщал страшные факты недавнего прошлого, чтобы критиковать своих противников, то люди, слышавшие эти слова, задумывались, почему это вообще стало возможно и чем советский строй отличается, например, от порядков в нацистской Германии, почему Сталина и Берию критикуют люди, сами десятилетиями входившие в партаппарат, участвовавшие в «тройках», со- тавлявшие и подписывавшие «расстрельные списки».
И хотя, предусмотрительности ради, обсуждать доклад было запрещено (!), но его обсуждали. Некоторое представление о том, что думали люди, дает перечень вопросов, составленный в партийных организациях МГУ, АОН и ВПШ при ЦК КПСС87. Вопросов множество. Отмечу среди них:
Почему доклад Хрущева не обсуждался, ни на съезде, ни позже?
Почему мало самокритики?
В чем объективные гарантии против культа личности?
Не виноваты ли члены Президиума в создании культа личности Сталина?
Правильно ли, что тело Сталина остается в Мавзолее, а по стране стоят его огромные памятники?
Как относиться к работам Сталина?
Правильно ли, что работы Сталина отвергаются?
Почему не публикуется доклад Хрущева о культе личности?
О реабилитации и наказании виновных в репрессиях.
О возвращении репрессированных народов. Что будет с теми людьми, которые уже живут там, где раньше жили высланные?
Почему Маленков остался в руководстве после таких ошибок?
Что намечается для действительной демократизации избирательной системы?
Существовал ли в действительности хоть один из правоцентристских и прочих заговорщических террористических центров?
По всей стране прокатились митинги студентов — от Иркутска и Томска до Ленинграда.
Особая тема — восприятие этого доклада в Грузии, где доклад был воспринят по-своему — как нападки на великого грузина Сталина. 5-9 марта прокатились беспорядки в Абхазии, вылившиеся в столкновения грузинов и менгрелов с русскими, армянами и абхазами88. В Тбилиси пик беспорядков пришелся на 9-10
89
марта
Власть заметалась.
Партийное руководство, приказывая организовывать собрания, заставляя выслушивать партийные решения, знакомя со спорами, которые велись на партийном Олимпе, невольно само создавало оппозицию, причем из членов своей же партии, тех людей, которые имели наивность всерьез поверить в благие его намерения.
Несомненна роль XX съезда КПСС, «секретного доклада», прочитанного Хрущевым в последний день работы съезда, в создании качественно новых условий развития общественного сознания в стране. Решения XX съезда были привлекательны для политической элиты прежде всего тем, что означали отказ от использования репрессий и террора во внутрипартийной борьбе, гарантировали безопасность высшему и среднему слоям партгосноменклатуры. Исключалась возможность не только массовых погромов по образцу 1937-1938 гг., но и повторения «ленинградского дела». Осуждение «периода культа личности» и лично Берии снимало ответственность с местных исполнителей и организаторов политических процессов, сохранявших свои посты в партийно-государственной системе. Чем суровее раздавалась критика в адрес Сталина и Берии, тем меньше было спроса с других.
Но
Роль ЦК КПСС в возникновении оппозиционных настроений в стране
Обстоятельства появления интеллектуальной оппозиции режиму становятся очевидными на примере обсуждения «секретного доклада» на закрытом партийном собрании в Теплотехнической лаборатории АН СССР. Собрание шло два дня — 23 и 26 марта 1956 г. Здесь, в среде научно-технической интеллигенции, доклад породил политическую дискуссию, оцененную как политически ошибочную, содержащую клевету на партию, XX съезд, ЦК и его руководителей. Донос, направленный в ЦК, сохранил высказывания участников собрания. Младший научный сотрудник Р. Г. Авалов: «Народ бессилен, поэтому удалось небольшой группе людей установить свою диктатуру... Самой радикальной мерой изжития вредных явлений в нашей жизни может быть вооружение народа...» Г И. Щедрин (техник): «Мы говорим о силе партии и власти народа, ее не было и нет. Мы со Сталиным пошли бы и к фашизму... Мы и сейчас повторяем культ личности, возвеличивая Хрущева, его доклад о культе "с умом" не обсуждали на съезде... Хрущев навалил нам великую кучу всяких фактов, а нам надо разбираться, почему это не сделали на съезде...» Смолянкин (младший научный сотрудник) «высказывал недоумение: почему вопрос о культе личности не обсуждался на съезде, неправильно утверждал, что члены партии потеряли самостоятельность и партийность... партбилет для многих является средством для получения в жизни
90
лучшего места»
В центре обсуждения на собрании оказалось выступление младшего научного сотрудника Ю. Ф. Орлова. Он заявил, что «наша страна социалистическая, но недемократическая. Неправильно делаем, когда сравниваем социализм с капитализмом, тогда почему не сравнивать с рабовладельческим строем...». «У нас такое положение, когда собственность принадлежит народу, а власть — какой-то кучке прохвостов... Наша партия пронизана духом рабства. Большинство членов партии приспосабливаются, так получилось и на XX съезде... Заседания Верховного Совета производят жалкое впечатление. Смешно сказать, что доклад т. Хрущева о культе личности не обсуждался на съезде. В основном в нашей партии все осталось по-прежнему: старый дух подхалимства, наш государственный и партийный аппарат завален такими людьми. Пресса состоит из проходимцев и приспособленцев. В лице госбезопасности мы вырастили такого ребенка, который бьет нас по морде»91
За Орловым пошли многие участники собрания. Попытки партийного руководства переломить ход обсуждения особого успеха не имели. При голосовании предложение осудить выступление Орлова и ряда его сторонников получило только на два голоса больше, чем другое, по сути поддержавшее Орлова92 Орлова вызывали в политотдел Теплотехнической лаборатории, там он по сути подтвердил свои убеждения, более того, добавил, что эти мысли у него появились еще в 1946 г., когда он служил в армии. Еще в то время он говорил с офицерами, что неправильно, когда в партии все подчинено одному человеку. Поступив в Московский университет в 1947 г., он высказывал свои сомнения студентам- однокурсникам93 Но стать открытым политическим противником системы его вынудило обсуждение «секретного доклада» на XX съезде.