Советский Союз. История власти. 1945–1991
Шрифт:
ЦК КПСС признавал непосредственное воздействие венгерских событий на ситуацию в стране и даже в партии. «Под воздействием международной реакции жалкие остатки антисоветских элементов в нашей стране, будучи враждебно настроены против социалистического строя, пытаются использовать в своих гнусных целях все еще имеющиеся у нас трудности... При этом они умело используют политическую беспечность и обывательское благодушие некоторых коммунистов и руководителей партийных организаций, вражеские действия прикрывают фальшивыми словами о критике и самокритике, лозунгами борьбы "за демократию". ...Конечно,— утверждалось в письме,— носители таких чуждых взглядов составляют ничтожную долю среди миллионов советских людей... Между тем есть немало примеров, когда коммунисты и партийные руководители решительно не пресекают антисоветскую пропаганду, не дают отпора вражеским
В письме сообщалось о многочисленных примерах распространения «расширительной» критики культа личности — критики не только личности Сталина, но и порядков, приведших к появлению того, что было названо «культом личности». Оно свидетельствовало, что наиболее подверженными этим идеям оказались молодежь, студенчество, а также творческая и научная интеллигенция. Отмечалось, что антисоветские выступления среди молодежи были в Москве, Свердловске, Каунасе, Таллине, Ереване. В качестве примера приводилось выступление на комсомольской конференции Уральского политехнического института в Свердловске студента Немелкова, которого поддержали участники конференции, а партийные руководители не смогли дать ему отпора, поддержка литовскими студентами венгерских повстанцев.
Скверные отношения складывались между партийным руководством и интеллигенцией. В письме сообщалось: «За последнее время среди отдельных работников литературы и искусства, сползающих с партийных позиций, политически незрелых и настроенных обывательски, появились попытки подвергнуть сомнению правильность линии партии в развитии советской литературы и искусства, отойти от принципов социалистического реализма на позиции безыдейного искусства, стали выдвигаться требования "освободить" литературу и искусство от партийного руководства, обеспечить "свободу творчества", понимаемую в буржуазно-анархистском, индивидуалистическом духе». В качестве примера приводилось выступление К. Паустовского в защиту книги В. Дудинцева «Не хлебом единым», О. Берггольц против постановлений ЦК КПСС по вопросам литературы и искусства, принятых в 1946-1948 гг., доставалось и научным журналам — «Вопросы истории», «Вопросы философии», где неверно, по мнению ЦК КПСС, освещались вопросы социально-политической истории страны и общественной мысли.
Отмечалось влияние и нового фактора — воздействия на общественное сознание мнений амнистированных и реабилитированных, среди которых были люди, «злобно настроенные против Советской власти, особенно из числа бывших троцкистов, правых и буржуазных националистов».
В письме содержалось прямое указание коммунистам, работающим в органах государственной безопасности, «зорко стоять на страже интересов нашего социалистического государства, быть бдительными к проискам враждебных элементов и, в соответствии с законами Советской власти, своевременно пресекать преступные действия».
Письмо было разослано по стране и обсуждено в партийных организациях. Это было третье закрытое письмо ЦК за один год.
И результаты не замедлили сказаться. Отчеты с мест об итогах обсуждения этого письма полны примеров открытого проявления недовольства, в том числе и среди коммунистов. Не будем обольщаться: проявлять недовольство было делом далеко не безопасным. Примерами как таких выступлений, так и карательных акций полон отчет секретаря Ленинградского горкома Ф. Р. Козлова137 Был исключен из комсомола и из Нефтяного института студент 4-го курса Бро, «клеветавший на советский строй». Исключены из институтов студенты: Военно- механического — Карелин, иностранных языков — Нестеров (как пояснялось в письме, «он направлен на одну из крупных строек страны»), аспирант Стильве; за распространение антисоветских высказываний (от простого выступления на собрании до
Немало проблем для партийного руководства Ленинграда создавали старые большевики, вернувшиеся из лагерей после реабилитации, «так как,— следуя тексту документа,— со стороны некоторых из них имеют место... антисоветские высказывания, тлетворно влияющие на поведение некоторой части молодежи». Ф. Р. Козлов упоминал здесь члена КПСС с 1915 г. М. И. Черняк, Степанова, члена партии с 1920 г., О. Я. Брейтштрауса, члена партии с 1932 г., систематически критиковавших политику партии и правительства. Позиция партийного руководства «колыбели Октября» проста и традиционна — исключить из партии и выселить из Ленинграда.
Однако неправильно было бы считать, что среди критиков политики партии и Советского правительства были в основном представители интеллигенции. В том же Ленинграде было отмечено недовольство рабочих заводов «Ленводпуть», «Металлист», им. Калинина.
В дискуссию о Сталине, культе личности должен был вмешаться и сам Хрущев. Для того чтобы объявить свой откорректированный курс по отношению к Сталину, он выбрал подходящую для этого случая трибуну: ею стал прием в посольстве Китайской Народной Республики 17 января 1957 г. Через день — 19 января — подробное изложение речи Хрущева появилось на страницах «Правды». Было известно, что руководство КПК настороженно относилось к критике «великого вождя», не разделяло резкой критики в адрес Сталина. Тем важнее, что Хрущев объявил там, что Сталин может быть примером для коммунистов, что «дай бог, чтобы каждый коммунист умел так бороться, как боролся Сталин». Признавая «ошибки и недостатки» Сталина, Хрущев объяснял их особенностями его характера, остротой и непримиримостью классовой борьбы в стране, объявлял все это «личной трагедией Сталина».
Выступление Первого секретаря ЦК КПСС разительно отличалось от его «секретного доклада», прочитанного менее года назад. И вот одно из следствий этого доклада — выступление Хрущева не было воспринято именно той частью общества, которая пошла за ним и поверила ему после XX съезда.
В ЦК полетели письма, протестующие против такого поворота курса. «Еще свежо в памяти выступление Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС и последующие письма ЦК КПСС по этому вопросу,— писал в своем «открытом письме» в Президиум ЦК КПСС инженер М. Петрыгин из Туапсе.— И если сопоставить прошлые выступления Н. С. Хрущева и сравнить выступление Н. С. Хрущева 17 января 1957 г., то получится, что в ЦК КПСС имеется два Н. С. Хрущева: первый Н. С. Хрущев со своей ленинской принципиальностью и прямотой вскрывает и борется с культом личности Сталина; и второй Н. С. Хрущев, [который] защищает преступные действия Сталина, сделанные им лично против народа и партии в течение 20-летней единоличной диктатуры... Но кто может поверить в нашем народе, в партии такому наивному объяснению преступных действий Сталина? ...Выступление Н. С. Хрущева внесло сейчас разброд в наши умы. Выросли неуверенность и сомнение в том, что культ личности Сталина и его последствия будут ликвидированы в нашей стране...»
Однако в почте ЦК было не меньше писем противоположного содержания. В январе 1957 г. группа старых большевиков прислала резкое письмо после того, как у них выступил Г. И. Петровский. Бывшему председателю Всеукраинского ЦИК припомнили, что он сам спешил угождать Сталину, подбрасывал ему реплики. «Мы считаем, что всякое шельмование Сталина, особенно из уст такого человека, как Вы, Григорий Иванович, является большой находкой и добычей Даллесов, Аденауэров, а также титовцев и им подобных, (Текст выделен в письме)». Старые большевики возмущались тем, что Петровский игнорировал то, что сказано было о Сталине после XX съезда138
Старая большевичка из Риги писала в апреле 1957 г., что она возмущена тем, что имя Сталина предано забвению накануне 40-летия Октября. «Что нам говорят китайские коммунисты после XX съезда? Они писали: "Нельзя предавать заслуги Сталина"»139
Замечу, что каждое из этих писем было размечено, для того чтобы с ним были ознакомлены все секретари ЦК и члены Президиума.
Известно, что в аппарате ЦК всегда умели «выловить» из потока писем те, которые «отвечали текущему моменту», и использовать их для формирования «позиции».