Совок 13

Агарев Вадим

Марина бросила быстрый и, как мне показалось, недоверчивый взгляд на мужа. И только потом пожала мне ладонь, и улыбнулась. Её улыбка мне понравилась. Она была открытой, доброй и без каких-либо вкраплений сучьей стервозности. Вот такую бы улыбку нашей Антонине! Повезло Гриненко с женой!

— Ну что, ты тут осмотрелась? — с не меньшим, чем у жены, сиротским любопытством озираясь по сторонам, неправдоподобно бодрым голосом поинтересовался у Марины Гриненко, — Только ты это, ты имей в виду, у нас со временем совсем хреново! Не знаю, как Серёга, а я так вообще никого у себя в отделении не предупредил, что сюда свалил.

Тютюнник, сука хохляцкая, не дай бог, хватится, что меня на месте нет! Как пить дать, под взыскание меня подставит падла! — совсем уж непоследовательно забыв про свои собственные бендеро-бандеровские корни, злобно прошипел ксенофоб Гриненко.

— Не ругайся, ну чего ты опять?! — ширнув локтём в бок, одёрнула его Марина и бросила в мою сторону извиняющийся взгляд, — Если честно, то ничего я тут посмотреть не успела. И вообще, здесь всё очень дорого и только по записи! Кроме каких-нибудь совсем уж уродских табуреток и вешалок с полками! — она тоскливо вздохнула, пожимая плечами.

А еще я заметил, каких великих трудов ей стоило оторвать влюблённый взор от гостиного гарнитура. Подлейшим образом произведённого, а потом еще и коварно засланного к нам в СССР. И засланного, я уверен, из какой-нибудь страны вероятного противника нашей Родины. Всё же редкостные паскуды эти буржуйские подонки-искусители, разлагающие красивыми и качественными товарами нашу пролетарскую сознательность! Изощрённо и с особым цинизмом эти твари бессовестно совращают нашего брата. Нас, верных и непоколебимых строителей коммунизма, они безжалостно соблазняют вещизмом и презренной тягой к стяжательству! Хорошо хоть, что далеко не всех и не оптом, а только тех избранных, кому сказочно повезёт…

Я вкратце известил друга о временной трудности с коррупционной составляющей нашей авантюры. Случившейся ввиду директорского отсутствия. В ответ Станислав понятливо покивал и выразил готовность обождать столько, сколько потребуется. И жена его в этом намерении решительно поддержала.

— Ладно, голубки, вы тут пока погуляйте, на серванты поглазейте, а я тем временем к среднему руководящему персоналу обращусь! — выдал я новую вводную чете Гриненко и шагнул мелким бесом в сторону мебельной столоначальницы.

Дождавшись, когда супруги отойдут подальше, я придвинулся к синему халату, плотно обтягивающему тугую и несколько избыточную плоть работницы прилавка. Автоматически отметив, что у дамы помимо лишних пятнадцати килограммов живого веса, в наличии присутствует примерно такой же перебор с возрастом. Взвесив все «за» и «против», я мужественно настроился на грубую лесть и на предельно неискренний флирт.

— Не может быть! — громогласно изумился я, уставившись на втиснутое в тесный халат изобилие. Туго перетянутое в местах, стянутых пуговицами, как докторская колбаса засаленным шпагатом, — Наталья Николаевна, голубушка, что вы тут делаете? Такой брильянт и в таком захолустье! Попробуй кому рассказать, так ведь никто не поверит!!

Бродящие как по Эрмитажу тихими голодными мышами покупатели, начали недоумённо оборачиваться. А сидящая супротив меня торговка, к которой и были обращены мои восторги, испуганно дёрнулась и выпучила удивлённые глаза. Те самые, что еще секунду до того напоминали мутные зерцала сонной коровы. Не до конца еще проснувшейся перед утренней дойкой.

Минула секунда-другая и она наконец встрепенулась

своим пышным телом. А далее, не проявив какого-то либидо-корыстного умысла или кокетства, растерянно захлопала своими синтетическими ресницами.

— Вы с ума сошли, молодой человек? — довольно быстро пришла в себя прошедшая Крым и Рим заслуженная торговка, — С какой это стати я Николаевна? И почему это вдруг я для вас Наталья?! Вы кто такой вообще? Вы идиот?

Задавая последний вопрос, слегка обескураженная дама посмотрела на меня с затаённой надеждой. Будучи женщиной многоопытной во всех смыслах, в том числе и приличных, она уже начала что-то подозревать. Но надежда на русский «авось», с мордовским упорством продолжала перечить житейской мудрости. А заодно и недюжинному интеллекту ветерана советской торговли. Тётка всё еще лелеяла наивную мысль, что перед ней подучетник психо-неврологического диспансера.

— Вы, Наташа, совершенно напрасно от меня таитесь, я же вас сразу узнал! — не пошел я на поводу у завзалом, — Да и как не узнать главную красавицу страны и звезду советского экрана Наталью Николаевну Кустинскую? — по-свойски подмигнул я разоблаченной и опознанной артистке кино, а также больших и малых театров. — Зря вы так, я далеко не идиот, как вы изволили выразиться и догадываюсь, что вы здесь входите в образ своей новой роли. И не говорите мне, что я не угадал! — я еще раз, но уже самодовольнее и более развязно подмигнул окончательно охреневшей женщине.

Мне даже почудилось, что упитанная негоциантка, переполняемая противоречивыми чувствами, стала еще пышнее. И теперь она больше напоминала не батон докторской колбасы синего цвета, а средних размеров батискаф. Вполне возможно, что причиной тому послужил лишний объём воздуха, который тётенька несколько раз отправила в себя своей ёмкой ротовой полостью.

— Я не Кустинская, я Семеникина! — с плохо скрываемым сожалением, призналась бедняжка приглушенным голосом, — И зовут меня не Наталья, а Тамара! — с такой же тихой грустью добавила она. — А ты точно, не сумасшедший? Нет? — лже-Кустинская Тамара всмотрелась в мои честные глаза пронзительным торгашеским взглядом.

И я снова разочаровал её молчаливым покачиванием головы. А всё же неплохо, что директор этой дровяной шараги в данный момент отсутствует. Без прелюдий мы бы со Стасом самых жирных сливок здесь не сняли.

— Тогда говори, чего тебе от меня надо? — поджав пухлые губы, еще не коснувшиеся увяданием, жестко процедила завзалом Семенякина. Взбодрившись недоверием, она полностью овладела своими эмоциями и уже вернулась в состояние адекватного цинизма. — Ты только не ври мне, что тебе ничего не надо!

Нет, как ни крутись, и будь ты хоть трижды самым изворотливым опером, но обмануть в подобной ситуации даму бальзаковского возраста не под силу даже Путину. Надень он для того хоть самые высокие свои каблучки и освежи физиономию новым ботоксом. Да я, собственно, и сам не собирался продолжать этот водевиль. Торговую женщину я расшевелил и из величественной спячки её вывел. Значит, к конструктивному диалогу она почти готова. А мне от Семеникиной Тамары и надо-то всего лишь немного косвенной и не очень секретной информации. И для её получения осталось совсем чуть-чуть. Доброжелательно и необидно спровоцировать звезду мебельного магазина на возмущенную откровенность. И только!