Совок 2
Шрифт:
Заведующий общим отделом Горкома КПСС Копылов Евгений Геннадьевич.
— И? — вопросительно посмотрел я на завотделом, — Вы то тут каким боком, Евгений Геннадьевич? Где грабители и насильники, а где общий отдел горкома КПСС? — задал я наивный вопрос, не заморачиваясь на изображение этой самой наивности на лице.
Товарищ Копылов покачал головой и поднял глаза на Герасина.
— Подполковник, ну хоть ты объясни этому упрямому идиоту, что с ним будет, если он не прекратит упорствовать!
— Корнеев, ты что, дурак?! Ты чего уперся? С девчонкой отец Гудошникова договорится, в этом ты не сомневайся! Но и
По всему выходит, что Валентин таки спрыгнет. Полинин папа попытку изнасилования затопчет. С двумя подельниками Герасин и Гудошников договорятся и те про сынишку Облпотребсоюза забудут напрочь. Остаюсь я. Н-да…
— Ты скажи, Корнеев, чего хочешь, а Илья Михайлович подумает, чем тебе твои страдания возместить, он сына любит, один он у него! — опять проявился барственный горкомовец. — Ты, главное, не зарывайся, по чину проси! — хохотнул Копылов.
Да пошли они все куда-нибудь по самому, что ни на есть нецензурному адресу! С паршивой овцы, хотя бы свое собственное жилье сорвать. Не всю же жизнь квартировать у Паны Борисовны!
— Квартиру хочу! Однокомнатную! — твердо посмотрел я в глаза уму, чести и совести нашей эпохи.
— Да ты не охерел, лейтенант?! — гаркнул подполковник Герасин, — Люди за квартиру годами горбатятся, а ты за одну оплеуху ее получить хочешь!
— Хочу! И не стыжусь этого! Иначе забью на службу и поеду в Москву пороги обивать в поисках правды. — Я молодой, успею все инстанции пройти! Квартиру! — я нагло уставился на Копылова.
— Ладно! Хер с тобой! — скривился Евгений Геннадьевич, — Иди, зови сюда своего благодетеля!
Выглянув за дверь, я призывно махнул рукой меряющему коридор шагами колобку.
— Зовут вас!
После озвученных мною требований, Гудошников-старший опять взялся было визжать, но его быстро окоротил горкомовский покровитель. И вот, под гарантии Копылова, председатель облпотребсоюза Гудошников клятвенно пообещал мне через месяц пролоббировать однушку. Ровно через месяц.
Глава 14
Домой вчера я попал во втором часу ночи. Полина со своим отцом в РОВД приехала уже допрошенная и в здание не заходила. Пока прокурорский следак допрашивал меня в кабинете опера Жданова, папа-полковник, начальник Ленинского Герасин и Гудошников-старший с горкомовцем удалились. Через закрытую дверь доносились неразборчивый рык полкана Дорохова и гул голосов остальных. И это несмотря на то, что кабинет Герасина был, не то, чтобы совсем рядом. Следак Кубасов морщился при особо мощных всплесках децибел, но бодро заполнял протокол. Он лишь изредка задавал мне уточняющие вопросы, акцентируясь исключительно на разбое. Ни одного слова о попытке изнасилования он не произнес.
Из райотдела я вышел, будучи официально признанным потерпевшим и пребывающим в раздумиях относительно того, как теперь буду добираться домой. Морозец окреп или мне так показалось? Хорошо, хоть шапку и шарф вернули, за которые мне
Открылась задняя дверь авто и мне навстречу выскочила девушка Полина. Уже не дрожащая и не всхлипывающая. Хорошо быть молодым и даже юным существом, психика еще не отягощена печальным опытом прежних страхов и бед. И потому восстанавливается гораздо быстрее, чем у битого жизнью, пожившего человека.
— Как ты? Тебя уже совсем отпустили? — обеспокоенно подскочила она ко мне.
— Совсем отпустили, — успокоил я ее, — Теперь вот думаю, как до дома добираться буду! — состроил я на лице озабоченность, провоцируя спасенную от надругательства барышню на ответный добрый поступок.
Можно было, конечно, дождаться, когда к РОВД с очередным задержанным подъедут ППСники или ОВОшники и попросить их подбросить. Или тупо идти домой пешим порядком. И то, и другое было непредсказуемым по времени. И отлов такси в здешних реалиях тоже прогнозировать было сложно.
— Мы тебя довезем! — обрадованно откликнулась девушка, — Папа сейчас выйдет и довезем! Ты где живешь? — она поплотнее запахнулась в свой югославский кожушок, ценой в четыре моих зарплаты.
— Рядом с Ленинской библиотекой на проспекте, — вынужден был сообщить я координаты своей берлоги. Вернее, квартиры доктора истории Левенштейн.
— Ты с родителями там живешь? — беспечно поинтересовалась девушка, разглядывая мою правую сторону физиономии и распухшее ухо.
— Один живу. Квартиру снимаю, — ответил я, засовывая руки в карманы, — А родителей нет, сиротствую, — без умысла давить на жалость, удовлетворил я любопытство Полины.
Теперь барышня смотрела с жалостью не только на мое ухо, но и на всего остального меня. Такого искреннего сочувствия я не ожидал и даже умеренно застеснялся. Нечасто в последнее время мне кто-то сочувствовал без какой-либо корысти для себя.
Из распахнувшейся двери райотдела стремительно вышел полковник-отец. Шинель на нем была расстегнута и сам он был неспокоен. Увидев меня, он обрадовался. Но, как-то нехорощо обрадовался, не по-доброму.
— Что, лейтенант, продался?! — еще не дойдя до нас с дочерью, начал громогласно корить меня транспортный милиционер, — Далеко пойдешь, Корнеев! Следователь, мать его за ногу!
Дорохов уже стоял напротив меня и заложив руки за спину злобно рассматривал мое мужественное от побоев лицо. На присутствие дочери он не обращал никакого внимания.