Совок 2
Шрифт:
Дома я был через сорок минут. Пельмени уже надоели хуже горькой редьки и я затеялся с яичницей. С голодухи расколотил на сковородку полдесятка яиц и даже накрошил туда обрезок колбасы, который обнаружился в углу холодильника. Есть этот продукт без термической обработки я не решился, слишком долго он оставался незамеченным. В процессе измельчения вспомнил Юру Черняева, которого в самый разгар репрессий удалось пристроить на комбинат. И должность ему, стоит отметить, с моей легкой руки досталась хлебная. Мясная, то есть. И вот я, при таких-то знакомствах магазинными пельменями давлюсь! Звонок телефона застал меня уже за торопливым кромсанием буханки хлеба. Звонила Левенштейн. Почту я собирался везти
— Что опять у тебя не слава богу? — открывшая мне дверь Левенштейн как-то умудрилась разглядеть несоответствие моих ушей. — Куда ты влез на этот раз? — она не церемонясь наклонила мне голову и принялась рассматривать ее правую сторону.
— Вы Пана Борисовна, видимо запамятовали, что я по милицейскому департаменту служу! — начал я переводить разговор в сторону шутейного юмора, — А потому мордобой и травмы мое нормальное перманентное состояние!
Чтобы окончательно отвлечь профессоршу от своей головы, я протянул ей газетный сверток с ее корреспонденцией. Сегодня ее было богато.
К моему удивлению, Пана Борисовна разбирать почту не стала, а без интереса отложила ее на полку. Такого раньше никогда не было. И я заволновался всерьез. Взяв тетку за плечи, я развернул ее к себе и заглянул ей в глаза.
— Что случилось? — еще больше забеспокоился я, увидев заблестевшие глаза женщины.
— У Левы рак, — тихо произнесла эта ставшая мне очень близкой тетка. Порой неуживчиво колючая, но в то же время такая человечная и добрая.
Где-то внутри захолодело и на душе снова начала леденеть тоскливая безысходность. Эта холодная свинцовая жаба совсем недавно вроде бы потихоньку начала подтаивать и вот опять…
— Может ошибка? — задал я изначально глупый вопрос, который не мог не задать, — Ведь бывает, что врачи ошибаются? — с надеждой посмотрел я на свою почти родную родственницу.
А, может, и не почти. Других близких людей, кроме нее и ее брата у меня в этой жизни не было. Они, да Вовка Нагаев. Была еще Соня..
— Нет, не ошибка, — без слез всхлипнула несчастная женщина, — Сегодня подтвердилось все, — она опять тяжело вздохнула, — Лева пока не знает, ты смотри, не проболтайся! — я молча кивнул, пытаясь сообразить, что говорить прямо сейчас и, что делать вообще.
Из прошлой жизни я знал, что онкологию лучше всего лечат в Израиле, Штатах и в Германии. В той, которая не из лагеря. Беда в том, что здесь и сейчас на дворе эпоха железного занавеса. Выехать уже можно, но оформление этого выезда может тянуться непредсказуемо долго. А раку все равно, он скидок на сроки покидания соцлагеря делать не будет. Он сожрет профессора Лишневского без жалости и отсрочек.
— В Израиль Льва Борисыча надо везти, тогда у него шанс появится! — осторожно встряхнул я осунувшуюся женщину, — Берите его медицинские документы с заключением и самолетом в Москву! Падайте в ноги своим цековцам и просите выпустить вас как можно быстрее!
Левенштейн подняла на меня испуганные глаза. В них был проблеск надежды, но он терялся в волнах растерянности и неприятия. Не помещались мои слова в голове идейного доктора марксистко-ленинских наук.
— Сережа... но ведь это невозможно! — жалобно простонала она, — Мы с Левой не можем предать свою родину!
Пана Борисовна смотрела на меня с укором и надеждой. Она искренне не могла принять сказанное мной и в то же время очень хотела, чтобы я ее переубедил. Единственное, что сейчас я знал точно и в чем был абсолютно уверен, так это в том, жалеть старуху нельзя. Если я ее пожалею, то никаких шансов у Лишневского не будет.
— Слушайте
Старуха пристально смотрела мне в глаза и по ее щекам текли слезы. Такой растерянной и смертельно несчастной я ее еще не видел. Мне кажется, что даже на похоронах Сони она держалась лучше.
— Хорошо! — Левенштейн отвела взгляд и я облегченно выдохнул, еще несколько секунд и я бы сам сломался, — Но где взять деньги? Ведь никто бесплатно Леву там лечить не будет! — она грустно посмотрела на меня.
— Деньги будут, это мы решим! — окончательно успокоился я, — Вы только договоритесь, чтобы вас без досмотра выпустили.
Глава 16
Когда через сорок минут из троллейбуса выпорхнула полковничья дочь, голову мою наполняли далеко не самые романтические мысли.
— Привет! — легкомысленно-красивая барышня подскочила и клюнула меня в щеку. — Давно ждешь? — она жизнерадостно подхватила меня под руку.
В очередной раз вяло пожалел об отсутствии в нынешнем своем бытии сотовой связи. Отменить бы эту встречу час назад… Сознание, пришибленное тяжелой вестью, совсем не хотело праздности и развлечений. Мозг пытался работать над решением возникшей смертельной проблемы. В первые минуты я даже удивился тому, как больно меня резанула эта нехорошая новость про смертельную болячку сонькиного отца. Вот уж действительно, пока вокруг есть воздух, ценности его не замечаешь. Разум был, если и не в панике, то, как пыльным мешком пришибленный. Очень хотелось помочь Льву Борисовичу. Я понимал, что и сестра его долго на этом свете не задержится, если он уйдет. Жизнь моя на этом, конечно, не закончится, но какая же это жизнь, если ты в ней один. Как мокрая бесхозная собака в холодных осенних сумерках…
— Ты чего такой грустный? — почти сразу заметила мою невеселость Полина, — У тебя что-то случилось? — она загородила мне дорогу и тревожно всмотрелась в лицо.
— Случилось… — сам удивляясь своей простодушной откровенности, не стал я скрывать беды от этой посторонней девчонки, — Близкий человек у меня заболел. Очень серьезно заболел! — я обошел девушку и тронулся по тротуару дальше.
В душе колыхнулось раздражение к этому цветущему и не знающему проблем существу. Умом понимая, что Полина меньше всего виновата в происходящем, я продолжал злиться. Опять прыщавый юноша прорезался в сознании старого волка. Беспричинно озлившегося на безвинного человека юнца надо было ставить в рамки. Иначе, с такими нелогичными и внезапными реакциями можно будет крепко подставиться. Когда-нибудь.
— Слушай, у меня есть дядя Володя, мамин брат, он очень хороший врач! Хочешь, мы с тобой прямо сейчас к нему поедем? — снова заступила мне дорогу девчонка, — Он заведующий отделением в больнице и кандидат медицинских наук! — она взяла меня за руку и потянула к остановке.
— Бесполезно, не лечат в нашей стране такие болячки, — вздохнув, покачал я головой, — Спасибо тебе, хорошая ты! — как-то само по себе вырвалось у меня.
Ожидаемой самодовольной улыбки в ответ не последовало, девушка по-прежнему озабоченно вглядывалась в мое лицо. И правда, хорошая она! Теперь уже я сам взял ее под руку и мы медленно пошли по тротуару, стараясь не мешать своей неспешностью прохожим. Полина, растеряв всю свою веселость, шла молча, время от времени искоса посматривая на меня и стараясь идти со мной в ногу. В душе появилось чувство вины за то, что повел себя как прыщавый эгоист-подросток, из-за собственной беды отравив настроение этой доброй девчонке. Захотелось как-то отвлечь ее от переживаний за мои проблемы.