Совок – 3
Шрифт:
Копылов согласно промолчал, а я выжидательно уставился на Герасина.
– Чего вылупился? – подполковник полез во внутренний карман кителя и достал оттуда газетный сверток, – Можешь не считать, – двинул он его по столу ко мне.
– И даже не думал, Петр Захарович! В одной системе служим, нам без взаимного доверия никак! – я сгреб газетный кирпич и тоже засунул его в портфель, – Что с дачей? Мне бы хотелось оформить ее через ту же контору, вы не ведь против? – я посмотрел на Герасина.
– Не против, только вот телефон тебе там не обломится, он служебный! – мстительно оскалился
И тут юношу во мне переклинило. Все переживания и нервное напряжение последних дней никуда не делись и не обнулились, как я надеялся. Из меня попёрло. Оно и не удивительно, интеллигентность, ее не спрячешь, она, где-нибудь, сука, да вылезет.
– Е#ать-колотить! Да как же вы все меня за#бали, суки вы рваные!! – я начал выгребать деньги назад на стол. Руки истерящего мальчонки тряслись и жили своей жизнью, как у эпилептика. Копыловская пачка вылетела легко, а вот герасинский сверток и порвался, и развернулся. На стол посыпались разнокалиберные красно-фиолетовые пачки, перетянутые все теми же черными аптечными резинками.
– Да подавитесь, вы твари! Вы, что, суки, правда думаете, что мне ваше барахло усралось?! – я пытался застегнуть пряжку портфеля и у меня это никак не получалось.
Если бы у меня сейчас был пистолет… Хорошо, что у меня сейчас не было пистолета!
– Тих-х-а-а! – Копылов грохнул кулаком по столу так, что стекла в стоящем неподалеку шкафу с рядами фолиантов полного собрания сочинений зазвенели.
И это меня, как оно ни странно, но отрезвило. Пряжка защелкнулась. А рука потянулась к чашке с чаем. Может, не нассала рыжая?
В два глотка я выпил содержимое, не почувствовав ни вкуса, ни температуры напитка.
– Успокойся, Сергей! И ты, Петр Захарыч, тоже дурью не майся! Не хватало нам теперь еще из-за какого-то дерьма всё порушить! – Копылов еще раз, но уже легонько прихлопнул ладонью по столу.
– Ты иди, Сергей, все по-твоему будет, завтра заберешь все готовые документы и валяй в эту свою контору. Но только смотри, парень, не дай тебе бог, если на этом все не закончится! Ты обещаешь? – Копылов встал, глыбой нависнув над своим столом.
– Обещаю. Заберу завтра документы и вопрос закрыт! – я посмотрел в глаза Герасину, а затем и Копылову. Потом сгреб в открытый портфель со стола пачки и вышел из кабинета.
В приемной я поблагодарил секретаршу за чай, и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Она любезно кивнула на один из аппаратов, стоящих на приставном столике, в углу. Дотянуться было нереально, поэтому я зашел за стол и встал за спиной рыжей. Она, по всему судя, мне не доверяла. Секретарша подскочила и повернулась ко мне лицом, оперевшись задницей об свой стол. Придвинув к себе телефон, я набрал номер нотариата. На этот раз мне ответила сама Светлана Полянцева. Я подтвердил ей свой визит через час и положил трубку.
Нервное напряжение постепенно уходило и меня колбасило не по-детски. Отработанный адреналин требовал какого-нибудь скорейшего выхода.
– Спасибо, вы мне очень помогли! – я притянул к себе за талию барышню.
Она смотрела на меня с зоологическим любопытством, но даже и не подумала пошевелиться, чтобы высвободиться
– Поцелуемся? – исключительно из хулиганских побуждений развязно поинтересовался я, поскольку целовать эту копыловскую секретутку, на самом деле не было никакого желания.
– Отпусти. Сейчас Евгений Геннадьевич выйдет и тебе конец! – злорадно пригрозила рыжая.
– Да и хер на твоего Евгения Геннадьевича! Вместе с его концом! – ухмыльнулся я, – Давай, поцелуемся! Знаешь, какой я ласковый!
Офисная барышня отрицательно покрутила головой, но вырваться так и не попыталась.
– Жаль, а ведь я с самыми серьезными намерениями предлагал! – удрученно вздохнув, я отстранился от рыжей прелестницы и, взяв со стола свой портфельчик с трофейной казной, вышел из приемной.
Контора номер шесть
За час я успел не только купить в кулинарии торт, но и заехать на рынок к носатому грузину. Поэтому на порог обшарпанной нотариальной конторы № 6 я вступил не просто, как денди лондонский, а как денди лондонский с цветами и тортом. Газетную упаковку с букета из пяти белых роз я предусмотрительно снял еще на трамвайной остановке.
Судя по небогатому убранству, нотариат этого времени был самым нелюбимым пасынком юридической системы советского государства. Протертый дешевый линолеум и давно требующие косметического ремонта стены производили самое гнетущее впечатление.
В большой комнате-кабинете метров на тридцать с лишним, за столами сидели несколько разновозрастных особей женского пола. Женщины были преимущественно от тридцати пяти и далее в плюс. Зато своим внешним видом они выгодно отличались от окружающего их интерьера. Половина из них были привлекательны и все со вкусом одеты. Полянцевой среди присутствующих дам я не увидел.
– Добрый день, девушки! – улыбаясь с максимально возможным обаянием, я поставил коробку с тортом на ближайший ко мне стол. Сидевшая за ним миловидная девушка лет сорока, какого-либо неудовольствия на мою вольность не выразила.
– Здравствуйте, молодой человек! – доброжелательно ответила расположившаяся за самым большим столом у окна величественная дама лет под пятьдесят. Или, за пятьдесят. Умело нанесенный макияж позволял ей такую неопределенность, – Что вы хотели?
Все остальные тетеньки прервали бюрократию и обратили свои взоры на меня.
– Светлану Полянцеву я бы хотел. Увидеть, – на всякий случай тут же быстро уточнил я, вовремя заметив, как моментально оживились дамочки.
– Светочка на минутку вышла, сейчас она будет, – промурлыкала ближайшая ко мне барышня голосом, от которого у менее морально-устойчивого комсомольца могла бы случиться неконтролируемая поллюция. Это была та самая красотка постбальзаковского возраста, на стол которой я пристроил свою коробку с тортом.