Совпадения случайны
Шрифт:
Находясь сейчас в нескольких шагах от своей квартиры, я на короткий миг впадаю в замешательство.
Бежать на остановку или всё же подняться к себе?
Помню, что хотела зайти, закрыть форточку на кухне, сбросить рюкзак и переодеться. Но времени на всё это уже нет. А потому я сбегаю по ступенькам на первый этаж, давлю кнопку домофона и, навалившись на дверь, падаю в объятия морозного вечера.
****Мой троллейбус давно ушёл, а до следующего минут пятнадцать, не меньше. Чтобы не мёрзнуть на остановке, я шагаю в сторону метро. Вливаюсь в толпу вечно спешащих
Покупаю жетон, прохожу через турникет, спускаюсь на кишащую людьми платформу. В лёгкие проникает воздух, пропитанный креозотом. Этот запах возвращает меня в детство. Мы с бабушкой часто спускались в метро просто так, прокатиться на эскалаторе.
Сейчас я опять вспоминаю маму Олю, её морщинки у глаз, её волнистые седые локоны, длинные пальцы с аккуратно наманикюренными ногтями. Я представляю её в просторной школьной аудитории. Как она стоит у доски с мелом в руках или указкой, что-то объясняет своим ученикам, называет кого-нибудь по фамилии, задаёт вопросы, ставит оценку в журнал. Представляю, как бабушка проводит родительское собрание, отвечает на вопросы встревоженных матерей и отцов, хвалит каждого из ребят…
"Нет, бабушка не могла столько лет меня обманывать. Она была слишком порядочна. Она просто не умела лгать! Она учила меня искренности и доброте, потому что сама была такой…" — я улыбаюсь этим мыслям и окончательно успокаиваюсь.
Вагон тем временем, мерно покачиваясь, спешит по зелёной ветке. Мне удобно здесь, у окна в углу. Спрятавшись от внешнего мира под капюшоном, я закрываю глаза и проваливаюсь в сладкую дрёму.
Меня будит женский голос, раздающийся из динамика:
"Станция Поликарпова. Конечная. Просим вас освободить вагоны."
Подхваченная всё той же толпой других пассажиров я выбираюсь на поверхность.
После тёплого вагона метро ёжусь от холода, зарываюсь в шарф, натягиваю шапку плотнее, прячу руки в карманы и теперь ругаю себя за то, что опоздала на свой троллейбус.
Отсюда до Садовой две остановки, преодолеть которые мне предстоит пешком, а пальцы на ногах уже замёрзли.
Я прибавляю шаг, чтобы согреться и любуюсь огнями вечернего Н-ска, чтобы отвлечься.
Город ещё не стряхнул с себя новогодней мишуры. Вдоль проспекта Поликарпова, что пересекает Садовую, тянется полоса мигающих фонарей. Я фантазирую, будто это цветные карамельки, нанизанные на нитку. Сколько их здесь? Сотня? Тысяча? Я иду и от нечего делать считаю их про себя.
Наконец, выхожу к перекрёстку. До Светкиного дома рукой подать. Задерживаюсь на светофоре, который будто нарочно взрывается красным светом. Переступая на месте, чтобы хоть немного согреть окоченевшие ноги, я чертыхаюсь про себя, гипнотизирую взглядом убывающие секунды, тороплю их мысленно и бросаюсь через дорогу, едва загорается жёлтый. Сразу сворачиваю вправо, во дворы, и вскоре уже стою под окнами Лапиной.
В Светкиной комнате зажжён свет. За шторами выделяется силуэт.
Это подруга. Стоит у окна, жестикулирует руками, с кем-то говорит. Я, кажется, даже слышу её смех отсюда, с улицы. Вскоре рядом с ней вырастает
— Вот вы и попались, голубки… — говорю вслух, меня всё равно никто не слышит. — Я как раз вовремя! Шоу только начинается, и моё место в первом ряду…
Глава 32
Мёрзнуть у подъезда не приходится. Как только я поднимаюсь на крыльцо, домофон протяжно пиликает, и дверь распахивается. Первой на улицу выбегает собака породы хаски, а следом, едва поспевая, выныривает её хозяин.
Он приветственно мне кивает, я киваю в ответ и сразу проскальзываю внутрь.
На Светкиной площадке темно и пахнет едой. Желудок тут же отзывается урчанием, и я вспоминаю, что за последние несколько часов пила только чай с печеньем и сейчас не отказалась бы от порции жареной картошечки.
Звонить в дверь не спешу, прежде прислушиваюсь. Кажется, у Светки играет музыка, других звуков не слышу. Вой сигнализации где-то на дворовой парковке не в счёт.
Даю себе ещё пару секунд и, наконец, нажимаю на пухлую кнопку звонка.
По квартире разносится мелодичная трель. Музыка стихает и через мгновение слышится возня по ту сторону двери. Топот, хихиканье, женский голос. Светкин.
— Да пусти ты! Это соседка, наверно, за солью пришла! Ну, всё, я открываю… Спрячься там… — громко говорит подруга, явно от кого-то отбиваясь.
— Эй, кто там? — это она уже мне. — Баба Люба, это Вы?
— Это я, Светка, открывай… — отзываюсь я.
Из-за темени на площадке вряд ли она видит меня в глазок, но голос, конечно, сразу узнаёт.
— Дашка?! — восклицает подруга через дверь, а затем гремит ключами и долго шебуршит ими в замочной скважине.
Наконец, дверь отворяется и в проёме появляется её стройная фигура в лёгком шёлковом халатике.
При слабом освещении прихожей Светка похожа на призрака. Милого такого призрака со взъерошенными кудряшками и огромными от удивления глазами.
— Дашка, ты что здесь делаешь? За книгой что ли пришла? — Светка хлопает ресницами, будто хочет взлететь.
Я тут же теряюсь.
Книга?
Какая книга?
Я забыла у Светки книгу?
— Да… — зачем-то говорю я. — Можно зайти?
Я делаю шаг вперёд, но Светка продолжает загораживать собой дверной проём, лишая меня возможности попасть внутрь.
Удивление на её лице сменяется виноватой гримассой.
— Дашунь, я бы тебя впустила, но, понимаешь… Я не одна… А книгу я сейчас тебе вынесу! Подожди здесь! Ага?
Не дожидаясь моего ответа, Светка прикрывает дверь, и я слышу шлёпанье её босых ступней по ленолеуму.
— Дашка пришла! — говорит она кому-то вполголоса. — Сейчас, погоди…
Кто-то басит в ответ, на что она отвечает:
— Ага, смеёшься что ли?!
А затем опять раздаётся её мерзкое хихиканье. Сейчас оно именно таким мне и кажется — мерзким, лживым, отвратительным.