Совпадения случайны
Шрифт:
— В этом куске пластика вся моя жизнь! Учёба, работа, телефоны, адреса…
— Ой, только не говори, что ты больше не записываешь адреса и телефоны в потрёпанную записную книжецу! Видела у тебя такую!
Ну, да… Записываю. Но…
— Там же все мои фотографии! — хнычу от обиды. — Вот что мне теперь делать?
— Помнится, в прошлый раз ты так не оплакивала свой мобильник! — подмечает Светка.
"Да уж… И без того было, над чем поплакать…" — думаю про себя, а в слух говорю:
— В прошлый
Полусонная Лапина смеётся в ответ:
— Я тебя умоляю! Кому нужны твои фотографии? На них же не разобрать ничего! В наше время с таким кнопочным чудовищем уже никто не ходит! Потерялся — туда ему и дорога! Не парься! Завтра сходим в салон, выберем тебе новый "кирпич", если конечно их ещё продают… Даша, ты слышишь?
Я замолкаю…
Карась! Это тоже его рук дело!
Пока я смотрела в окно, он воспользовался открытой дверью, проник в мой дом, вытащил из кармана мой мобильник, а за одно прихватил медведя.
Теперь ясно, почему он предпочёл остаться незамеченным!
— Дашка! Ау! — Светка всё ещё висит на линии.
— Прости, я задумалась! Мне жаль, что я тебя разбудила! Увидимся завтра на занятиях! — говорю я и сразу кладу трубку.
Меня так и тянет позвонить Карасёву, а лучше ворваться на вечеринку к Тимохину, и лично посмотреть Толику в его бесстыжие глаза. Но я уговариваю себя дождаться более подходящего момента.
Какую бы гадость не придумал Карасёв на этот раз, хуже он мне уже не сделает.
Самое страшное уже случилось.
Это из-за него моя бабушка умерла…
Глава 05
На часах две минуты третьего, я не сплю, брожу в полумраке пустой квартиры, прислушиваясь к ночной тишине.
Мы с бабушкой прожили здесь почти двенадцать лет, но за минувшие годы эта просторная «двушка» с высокими потолками и видом на центральный парк так и не стала мне родной.
Я то и дело вспоминаю нашу облупившуюся «хрущёвку» на Садовой. Пятиметровая кухня, крошечный санузел, узкая длинная комната и проходной зал. Нам с бабушкой этих тридцати квадратов хватало с головой.
Под окнами тихий дворик, огороженный от внешнего мира стройным рядом тополей. Во дворе детская площадка, сразу за домом детский сад, чуть дальше школа, за ней поликлиника и пятая женская консультация. Аптека, банк, супермаркет — всё в шаговой доступности. Казалось бы, что ещё надо?
Но когда мне исполнилось семь, бабушка решила перебраться в центр.
Соседи в один голос заохали. С маленьким ребёнком! Под старость лет! Куда? Зачем? Но бабушка никого не слушала. Она знала, что делает.
— Школа на Садовой никудышная. Центральная лучше! — говорила она.
Все наши вещи уместились в
Потом я спрашивала бабушку, почему мы не забрали с собой телевизор, холодильник и другие вещи. И она ответила мне:
— Таковы условия продажи!
И этого ответа мне, первоклашке, было достаточно.
Кроме того, в новой квартире было всё, что нужно для жизни.
Помимо крупной мебели от прежних хозяев остались книги, кое-какая одежда и даже игрушки. Только всё это было другим, незнакомым.
Мне, семилетней девчушке, внезапно выдернутой из родного уголка, потолки казались слишком высокими, стены — серыми, комнаты — чужими и холодными.
Я сравнивала себя с маленькой рыбкой из недавно прочитанной сказки*. Мальчик приготовил для неё просторный большой аквариум с чистой водой и цветным грунтом. Украсил его растениями, подводной пещерой, и даже затонувшим кораблём. Но рыбка грустила по своему крошечному аквариуму в зоомагазине, из которого её выловили. В нём не было ни одного украшения, но там были её друзья. Рыбка скучала по ним, и потому плохо кушала и не хотела плавать и резвиться.
Я скучала не столько по розовым обоям своей комнаты, сколько по ребятам, оставшимся там, в прошлой жизни. Особенно по Кириллу Панову, светленькому мальчику из садика. Тогда я ещё не знала, что, спустя годы, снова встречу его.
А пока меня не радовало даже близкое расположение центрального парка с его каруселями и сахарной ватой. Мне каждый день хотелось плакать и вернуться на Садовую.
Бабушка беспокоилась, крутилась вокруг меня, создавала уют, наполняла дом ароматами домашней стряпни.
— Теперь это наш дом, Дашенька! Со временем ты привыкнешь! — уверяла она.
Но я так и не привыкла. Теперь, когда бабушки больше нет, этот дом кажется мне ещё более мрачным и унылым. А этой ночью мне особенно тяжело выносить молчание его стен.
Помню, раньше в бабушкиной комнате бормотал старый ламповый телевизор. Она что-то ворчала, шаркала по полу тапочками, без конца поправляла занавески, кряхтела, усаживаясь на диван.
Сейчас в этом доме стоит самая настоящая мёртвая тишина.
И виновата в этом всего одна ночь.
Ночь, которая разделила нашу спокойную размеренную жизнь на «до» и «после».
Бабушка предупреждала меня, что моё увлечение Кириллом ни к чему хорошему не приведёт. Но я любила этого парня и не слушала её. И однажды поплатилась за это…
Мне потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. А бабуля так и не смогла оправиться. Её больное сердце не выдержало правды о случившемся.
Я опускаюсь на диван, беру с тумбочки бабушкину фотографию и тихонько сквозь слёзы шепчу: