Совпадения случайны
Шрифт:
— Прости, бабуль… Если бы я не была такой упрямой…
За последние четыре месяца я почти научилась жить одна. Ушла с головой в учёбу, хобби превратила в работу, обрела уверенность в том, что самое страшное позади, и теперь всё наладится.
Но теперь одиночество и страх душат меня с новой силой.
В голову лезут дурацкие мысли. Я думаю о Карасёве и его тупых приколах, следом вспоминаю Полянского и тут же думаю о пропавшем мобильнике.
Чтобы ни о чём не думать, я возвращаю бабушкину фотографию на место, убираю книгу, заворачиваюсь в
Но всего через пару часов просыпаюсь в холодном поту от ночного кошмара…
______________________________________________
* В главе упоминается сказка "Дружок" из моего сборника "Котяткины сказки"
Глава 06
Я думала, что перестала видеть кошмары. Увы…
Обычно мне снится Пригород. Самая его окраина, где заканчиваются двухэтажные дома с открытыми навесными балконам и вытянутыми окнами-арками, и начинается лес. Где последний перекрёсток предлагает путникам выбрать любое из четырёх направлений: в Н-ск, в Центральный Пригород, в К-ск или к дачному посёлку «Жемчужный».
Все мои страшные сны начинаются здесь. На «адском перекрёстке», как называют его местные жители. Слишком уж много смертей видело это перепутье.
Обычно в своих снах я поворачиваю в сторону Н-ска. Не спеша бреду вдоль обочины мимо подсолнуховых полей и пыльных кустарников, вдыхаю аромат прелой травы, пинаю камешки на дороге. Тёплый ветер играет моими волосами и треплет подол летнего сарафана. На моём плече сумка из «МальДИВО», в руке телефон. В наушниках «Маленький принц» обещает нам «встретиться снова», и ничего не предвещает беды. Но внезапно за спиной раздаётся гудок клаксона. Я оборачиваюсь… А дальше синяя «ауди» увозит меня в ночной кошмар.
Иногда мне снится Центральный Пригород и его узкие тенистые аллеи, где растущие по обеим сторонам тротуара деревья смыкаются кронами, образуя арку.
Но сегодня я смотрю на улицу свысока, а точнее со второго этажа заброшенной постройки.
С неба льётся солнечный свет. Он разбивается о листву, о серый асфальт, рассыпается осколками по следам ночного дождя.
Я рассматриваю дом у дороги. В Пригороде это единственная пятиэтажка.
Моё внимание притягивает распахнутое окно на четвёртом этаже. Среди прочих, наглухо заколоченных, оно выделяется, словно родинка на белоснежной коже.
Я знаю, что будет дальше…
В окне — женщина. Устроившись на подоконнике, она наблюдает сверху за прохожими. Ветер треплет подол её белого платья. Длинные волнистые волосы переливаются на солнце всей гаммой оттенков от светло-русого до золотого. Она сжимает в руках бокал вина, время от времени поднося его к губам.
Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть её черты, но на таком расстоянии сделать это невозможно. Мне хочется думать, что она молода, красива и влюблена. Она уже снилась мне раньше. Но ни один сон не показал мне её лица.
Между тем женщина допивает вино и отставляет бокал. После аккуратно приглаживает волосы, поправляет съехавшую с плеча
Развернувшись спиной, она продолжает сидеть на подоконнике, и вскоре порывы ветра доносят до меня её сдавленные рыдания. А мгновением позже женщина вскрикивает и опрокидывается назад в распахнутое окно.
Пытаясь удержаться, она хватается за оконную раму, но пальцы соскальзывают с гладкого пластика.
Время становится тягучим и липким, словно горячая карамель…
Как в старом чёрно-белом фильме, поставленном на медленную перемотку, я вижу парящий в воздухе силуэт. Раскинув руки, женщина приближается к земле. Ветер подхватывает её белое платье и перебирает золотистые локоны. В последний раз.
Из моей груди вырывается протяжный крик.
— Я не хочу видеть, как она разобьётся! Я не хочу видеть, как она разобьётся!
Зажмуриваю глаза, закрываю уши и опускаюсь на колени. Но даже сквозь созданный барьер слышу глухой удар от столкновения тела с землёй.
Птицы, поющие в листве старого тополя, разом замолкают и срываются с веток. На залитую радостным солнцем улицу опускается злая тишина.
Мне требуется время, чтобы набраться смелости и опять выглянуть в окно.
Осторожно подтягиваюсь к плохо покрашенному подоконнику. Створка, через которую я смотрела прежде, распахнута. Я же нарочно выбираю другую, закрытую, с мутным от грязи стеклом. Потому что боюсь ожидающей меня картины…
Она неподвижно лежит на асфальте. Я с замиранием сердца смотрю на неё из своего укрытия. С такого расстояния сложно определить, дышит она или нет.
И вдруг женщина приподнимает руку.
— О, боже! Она жива! — вскрикиваю я и бросаюсь к выходу.
Чтобы попасть на улицу, мне нужно преодолеть два пролёта прогнивших ступенек. Рассохшиеся доски провисают и скрипят под ногами. Одна из них разламывается, я проваливаюсь одной ногой, но успеваю зацепиться за перила. Вытаскивая ногу, распарываю лодыжку, вскрикиваю от внезапной жгучей боли, но продолжаю пробираться к выходу и, наконец, выбегаю на безлюдную улицу.
Теперь меня и эту женщину разделяет серая полоса проезжей части, по которой непрерывным потоком несутся автомобили.
Я размахиваю руками, пытаясь привлечь внимание водителей, но те безразлично проезжают мимо.
Сквозь пролетающие машины я смотрю на несчастную женщину.
Она лежит на спине и будто смотрит в небо. На самом же деле её взор устремлён на окно. То самое, из которого она выпала. Оно распахнуто, ветер колышет занавески, а за ними я вижу… чёрный силуэт. Мужчина это или женщина не разобрать.
— В комнате человек! Это он сбросил её! — кричу в никуда.
С трудом перебравшись через дорогу, устремляюсь к женщине. Склоняюсь над ней и понимаю, что… не вижу её лица. Осторожно кладу её голову себе на колени, убираю светлые пряди от лица… А лица нет! Словно кто-то стёр его ластиком, как какой-то неудачный рисунок.