Современная африканская новелла
Шрифт:
Внезапно нас разбудил двойной выстрел, и через минуту кто-то выстрелил еще два раза. Мы бросились расталкивать наших стариков, кое-как, наспех привели их в чувство и посадили под навесом у хижины Наны, а Кунтор помчался прятать акпетише. Потом мы услышали шум моторов, и в деревню въехали две машины, у одной на капоте трепыхался флажок с Британским Львом. Машины остановились. Из первой вышел уполномоченный правительства, а из второй, с флажком, — незнакомый чиновник. Чиновник оказался окружным инспектором — по должности он был равен чуть ли ни губернатору, а может быть, и самому всемогущему богу.
После
Нана и старики выслушали уполномоченного, явно не проявляя должного энтузиазма: они были встревожены визитом чиновников, не понимали, чего от них хочет инспектор, но главное — их беспокоила судьба акпетише и перегонного аппарата, нас всех это беспокоило. Поэтому мы облегченно вздохнули, когда инспектор выразил желание осмотреть колодцы, и сейчас же повели его на них смотреть. И уж конечно, преисполнившийся гордости уполномоченный решил, что инспектор должен попробовать воду. Одна из женщин подошла к ближайшему колодцу, потянула за веревку и вытащила ведро. Уполномоченный опустил в ведро выдолбленную тыкву и, приосанившись, протянул ее окружному инспектору. Инспектор сделал большой глоток, задохнулся, скорчил нечеловеческую гримасу и, отплевываясь, пристанывая, стал ловить ртом воздух. Уполномоченный остолбенело смотрел на инспектора, а мы с беспокойством — друг на друга.
— Попробуйте, — сказал окружной инспектор и плюнул в кусты, — попробуйте это сами! — Он вытирал рот сложенным платком и все еще никак не мог отдышаться.
Уполномоченный сделал осторожный глоток и изумленно уставился на наши колодцы.
— Салифу, — крикнул он, — пойди-ка сюда! — Полисмен подошел, взял тыкву, глотнул — зажмурился и выпил все, что в ней было.
— Первый сорт, — проговорил он.
— Что это?
— Джин, сэр. Самогонный джин.
— Как, черт возьми, он попал в колодец? — спросил отдышавшийся окружной инспектор.
Мы по очереди приложились к чудесному ведру, но никто из нас не произнес ни единого слова. Наконец заговорил наш старейшина Нана, и у него был спокойный, даже торжественный голос.
— Господин, — начал он, — это было необходимо. Духи разгневались — их пришлось умилостивить. Ведь мы нарушили обычаи предков: они никогда не рыли колодцев. Развитие подсказало нам этот путь, но новые колодцы следовало очистить: мы влили туда немного священного напитка.
— Немного! — воскликнул окружной инспектор.
— Акпетише? — строго спросил уполномоченный.
— Что вы, — ответил Нана с достоинством. — Мы не нарушаем запретов правительства. Это был священный напиток.
Уполномоченный вопросительно посмотрел на инспектора, тот молча повернулся и пошел к машинам. Через пять минут высокие гости уехали.
— Сколько ты туда вылил? — спросил Нана у Кунтора.
— У нас оставалось три канистры, — ответил Кунтор, — и я опустил их в колодец. Может быть, они там как-нибудь перевернулись.
— Да уж, — сказал Нана, —
Э. ЭССУМАН
(Гана)
СВЯТЫЕ ОТЦЫ
Перевод с английского Г. Головнева
Бог создал всех равными… Между африканцами и белыми нет разницы… Все мы братья.
Так провозглашал в своей проповеди незнакомец с двойным подбородком, который прибыл к нам в Симпу накануне и представился миссионером, посланным в нашу деревню самим господом богом.
Этот белый господин, облаченный в мантию, долго еще разглагольствовал о равенстве всех перед богом, заложенном якобы в книгах Библии, а старший учитель нашей деревенской школы переводил его проповедь на тви [4] , время от времени добавляя к общему хору «Аминь» свои версии библейских истин. Аудитория состояла преимущественно из деревенских старцев; был там и папаша Квеси, первейший наш пьянчужка.
Проповедь длилась около четырех часов, пока присутствующие, в том числе главный жрец нашего фетиша, не убедились, что незнакомец на самом деле миссионер, и не из последних к тому же.
4
Диалект языка акан, на котором говорят в восточной Гане.
Европейцу, который ночь накануне коротал в одном из классов нашей школы, была незамедлительно предоставлена комната в собственном паласе вождя — единственном современном строении в Симпе.
А вечером гонг по велению вождя созвал туда всех жителей деревни.
Вождь объявил, что он решил выделить пятьсот гиней из наших добровольных взносов, собранных им на строительство трехмильной дороги от деревни до Асокоре, на сооружение церкви, где наш новый миссионер — преподобный Майкл Томас — должен будет совершать религиозные богослужения.
Это сообщение вызвало бурный протест жреца и его единомышленников, которые не стали скрывать своего неприязненного отношения к европейскому священнику и попросили вернуть им их долю пожертвований. После долгого спора им разрешили взять свои деньги. Встал вопрос, какому вероисповеданию будет принадлежать наша религиозная община. Старший учитель внес предложение воссоединить ее с методистской церковью. Это немного ошеломило вождя, и он обвинил учителя в невежестве.
Поскольку он сам глава нашей общины, католик, он не мыслит себе никакой другой веры для нас всех, кроме католической.
— И у меня есть предложение! — крикнул папаша Квеси.
Когда его спросили, чего он хочет, папаша Квеси сказал, что нужно бы разрешить им, то есть пьяницам, тоже проповедовать что-нибудь в этой церкви. На него прикрикнули, и он примирительно попросил «отступного» на сумму в один шиллинг. Шиллинг ему выдали единодушно, и он отправился с добычей, все знали куда.
После этого молодой наставник наших детей высказался в том смысле, что новую церковь вообще, мол, не следует воссоединять ни с какой другой.