Современная нидерландская новелла
Шрифт:
К своему немалому удивлению, он почувствовал себя вполне довольным жизнью, бросил замасленную бумагу в воду и посмотрел на почтальона. Тот сидел на скамейке, завернувшись в свою широкую накидку и подперев голову рукой. Просто сидел и ждал, что он будет делать! Сейчас узнаешь! Он поднял тяжелый велосипед, взял его за раму и багажник и рывком развернул в направлении к мосту. Он перенес ногу через раму, помахал почтальону, который по-прежнему недвижно сидел в лодке, сносимый течением к противоположному берегу, и нажал на педали. Он проехал пять,
— Жулик! — заорал он почтальону, который, все еще не двигаясь, наблюдал за ним. Лодка уткнулась носом в камыши на противоположном берегу, и ее покачивало течением.
— Что, не едется? — прозвучало над серой водой. — Теперь ты можешь себе представить, сколько мне пришлось вытерпеть…
— И это из-за какого-то ножика! — прорыдал он.
— Извини, это еще и человеческая память. Реликвия, так сказать.
Он начал искать подпорку.
— Сзади. Под багажником, — подсказал почтальон.
Он вытащил подпорку из-под багажника, и чуть позже фонгеровский служебный велосипед стоял кверху колесами, поблескивая облупленной эмблемой «ПТТ»[27], прикрепленной под седлом. Он медленно покрутил колесо, но ничего не обнаружил.
— Ты что, проколол шины?
— Ты с ума сошел! Это я в спешке проехал через свалку возле моста. Я слышал, как они лопнули.
— И ты всю дорогу…
— Да, — просто ответил почтальон и взялся за весла.
— У тебя, должно быть, сильные ноги.
— Поработай с мое. — Почтальон снова развернул лодку по течению. — Ну, что будем делать дальше?
— Сколько сейчас времени?
Почтальон распахнул накидку и достал карманные часы на цепочке.
— Тоже антикварные? — спросил он с ненавистью.
— Да нет, почему? Почти половина пятого.
— Сколько?
Какой кошмар! Магазин целый день закрыт. Все в панике. Да еще к ужину придет Йосиночка.
— Мне ж еще мясо…
— Что ты говоришь? — Почтальон приложил ладонь к уху.
— Да так, ничего.
Медленно он начал стаскивать насквозь мокрое пальто. Слава богу, было не холодно.
— Да, не больно она надежная. Эта ваша магазинная одежка.
— Почему?
Почтальон показал на свою накидку.
— Вот это вещь. На любую погоду. Износу ей нет. В такой накидке ночевать можно. Под любым ливнем. Она разве что потяжелеет от сырости, но вода не успевает впитаться в материю, а испаряется.
Не обращая внимания на разглагольствования почтальона, он повесил пальто на руль велосипеда и достал из внутреннего кармана табак и бумагу. Впервые в жизни он не видел выхода. Идти назад пешком? Он пожалел свои бедные ноги, к тому же сегодня утром он, по несчастью, надел остроносые черные ботинки, в которых наверняка собьет ступни в кровь. Нет,
— Огоньку? — раздалось вдруг где-то совсем рядом за его спиной.
С испугу он резко повернулся. Лодка причалила к берегу, и почтальон, стоя в ней, протягивал ему коробок спичек.
— Вы сперва, конечно, хотите получить деньги за зажигалку, которая…
Он осторожно попятился. Вдруг этот тип выскочит из лодки, чтобы его пристукнуть или еще чего-нибудь.
— За потерянную зажигалку я не вправе ни с кого требовать. Если она, конечно, не лежит до сих пор у тебя в кармане.
— Ах, ты!..
— Впрочем, едва ли. Она была такая дешевенькая. На бензине. И вообще, это раскрашенное барахло не стоит того, чтобы о нем помнили.
— Можешь мне не рассказывать.
— Почему?
Ему ли не знать! Ведь он торговец фарфором и дорогим фаянсом, и его товар испытывает сейчас огромную конкуренцию со стороны пластмассы, которую тоннами выбрасывают на рынок.
— Ба! — Почтальон ударил себя по лбу. — Я же знаю твой магазин! Некоторое время я работал на срочной доставке, тогда для этого еще не было мальчишки-курьера. Помнится, как-то раз я и туда тоже кое-что доставил.
— Верно… Месяцев этак пять назад?
— Да, вроде бы.
— У меня тогда служила одна девушка. В обучении.
Он взял протянутые ему спички и прикурил. С огромным наслаждением затянулся, а затем выдохнул серое облако в серую промозглость дня. Он видел, как частые капли дождя цедились сквозь дым и словно старались пригнуть его к земле. Ни разу в жизни не видал он такого. Вечно времени не хватало поглядеть, как дождевые капли цедятся сквозь табачный дым.
— Блондинка? — Почтальон снова опустился на скамейку в лодке и смотрел на него. — С волосами по сих пор?
— Точно!
Все ж таки странно. Что этот человек доставлял ему почту.
Тем временем почтальон набил маленькую кривую трубку и протянул руку. Он бросил ему назад спички, и почтальон в свою очередь выпустил облако дыма. И у этого дыма тоже не было никакой возможности разлиться вокруг, он падал, пронзаемый мелким дождем, как и дым от его сигареты.
— Как я погляжу, вы трубку курите. Вам так нравится?
— По-моему, она настраивает на философский лад. Сидишь себе спокойненько и размышляешь о том о сем.
— Да, это не для меня. Времени всегда в обрез. Поэтому только и успеваешь подымить разок-другой этой бумажной скорокуркой.
Он засмеялся своим собственным словам, и почтальон улыбнулся ему в ответ.
— Все это хорошо, но дальше так продолжаться не может, — сказал вдруг почтальон. — Ты, старик, скоро совсем размокнешь. Еще заработаешь воспаление легких. Или плеврит. А я не хочу иметь это на своей совести.
Он просунул руку под пиджак и пощупал плечо. Рубашка была совсем сырая.