Современная нидерландская новелла
Шрифт:
Ах, успел подумать он и тотчас почувствовал, что ему вдруг стало удивительно свободно и легко… Теперь лежать и не шевелиться…
ТОРГОВЕЦ НЕ ВЕРНЕТСЯ НАЗАД[25]
Перевод Е. Любаровой
Посвящается Клаасу Климу, чертову сыну. Большой был шутник. Хотели его однажды словить, а он не дался, удрал с попутным ветром и больше не возвращался. Кто еще не забыл о нем? Вспомяни его.
Пытаясь
А, вон и его автобус прошел! В десять минут девятого. На этом автобусе он поспевал вовремя открыть магазин. Хотя зачем? И в десять минут десятого никто еще не заходил к нему, чтобы купить дорогой сервиз на двенадцать персон или роскошное столовое серебро. Паршивый был сезон, да, собственно, последние несколько лет дела шли из рук вон плохо в любое время года. То затишье перед праздниками, то затишье после. И сами праздники…
Он опустил весла и поднял воротник осеннего пальто. Как только он сел в эту железную посудину, захныкал дождь. Дождик плачет. Плачевно. Прямо как в его делах. Настало время взглянуть правде в глаза. И сознаться себе, в чем причина всего этого. Он всегда сидел на мели. Лишь однажды посетила его надежда, когда по тому участку, где стоял его дом, решили провести железную дорогу. Но повсюду забегали инициативные группы с плакатами за сохранение Унелерваудского леса, и проект изменили. А то бы он, конечно, добился компенсации убытков. И что же? В результате у них остался пяток гибнущих деревьев, потому что денег на их сохранение не нашлось и большую часть леса скоро все равно повырубят, да недовольный торговец, который, если так будет продолжаться — а так оно и будет, вот уж в чем он не сомневается, — через год обанкротится: ему ли тягаться с супермаркетом, который соорудили возле новой железной дороги. Лучший фарфор шел там наравне с дешевой бельгийской дребеденью, практически за бесценок. И еще эта пластмассовая дрянь, штампованные тарелки! Это небьющееся барахло угрожало всему производству фарфоровой посуды.
Он снова взялся за весла. Скоро подъемный мост. Под ним можно причалить. Там наверняка посуше. Он посмотрел на небо. Аспидно-серое. И так целый день. А ведь нынче к ужину придет Йосиночка. Ему надо купить мяса. Не забыть бы. Под мостом он подогнал лодку к берегу и закрепил ее. Пахнет здесь как-то странно. Он вытащил табак и свернул сигарету. Затем, обшарив все карманы, вспомнил, что оставил зажигалку в сером костюме. А курить хотелось страшно. Легкие требовали никотина. Потом желание курить вдруг пропало, и он развалился в лодке, как король на троне. Смотри-ка, утка идет. И еще одна. Вид у них довольно жалкий. Помятые какие-то. Не удивительно. Повсюду на воде радужные пятна бензина и масла. Птицам от этого тоже худо приходится… Да-с, но как бы то ни было, он по-прежнему сидит с незажженной самокруткой в руке.
Он поднял голову и прислушался. Прямо над его головой находился мост, и там кто-то ходил! Шаги приближались.
— Эй, там! — закричал он.
Шаги над головой замерли.
— Кто там есть? — приглушенно донеслось до него. — Эй, под мостом!
— У вас случаем не найдется огоньку? — Он привстал на цыпочки в качающейся лодке и приник к узкой щели в настиле моста, достаточно, впрочем, широкой, чтобы просунуть пальцы. — Сюда! Видите мои пальцы?
— Да, да, вижу. Вам огоньку?
— Ага.
— А для чего? Для трубки или для сигареты? — спросил мужской голос. — Я к тому, что у меня есть и то и другое. Спички и зажигалка.
— Давайте тогда зажигалку.
Ему повезло. Не перевелись пока на свете добрые люди, готовые помочь не ради вознаграждения, а просто так.
— Я сейчас опущу зажигалку сюда, — сообщил неизвестный.
Над его головой что-то поставили, потом зашуршали. Человек должен был по меньшей мере нагнуться. И это на самом дожде. Даже трогательно.
— Нащупали зажигалку?
— Нет, — громко ответил он, и звук его голоса эхом прокатился над водной гладью и укрепленными под мостом берегами. — Вы что, отпустили зажигалку в щель? Я ничего не чувствую. — Он ощупал пальцами всю щель в просмоленных досках.
— Странно, — услышал он голос мужчины. — Я же… Ну да, зажигалка застряла!
— Вы ее видите? — спросил он.
— Подождите, я встану на колени. — Глухой стук, и голос послышался вдруг совсем рядом. — Нет, не вижу… Может, она упала в воду? Вы часом не слышали всплеска? А брызг не видали, менеер?
Он внимательно осмотрел покрытую рябью водную поверхность: нет ли каких кругов.
— Нет, по-моему, ничего не падало.
— Чтоб тебя, куда же девалась моя зажигалка? — бормотал мужчина наверху, и в нем слабо шевельнулось чувство вины. Он стоял выпрямившись и обеими руками ощупывал щель.
— А, вот, я что-то нашел! — воскликнул он.
— Это мои пальцы.
— О, простите.
Он осторожно опустился на сиденье.
— Что ж, дать вам спички? — предложил мужчина на мосту.
— Ах… — Честно говоря, ему не очень хотелось принимать это новое предложение. — Если вы…
— Почему бы вам не выплыть из-под моста? — спросил мужчина. — Тогда бы я перегнулся через перила и дал вам коробок. При этом мы будем видеть, что делаем.
— Да, я сейчас.
Он взялся за веревку — тонкий голубой нейлоновый шнур — и белыми от холода пальцами стал развязывать узел. Лодка приплясывала и дергала веревку. Ничего не получалось.
— Узел затянулся, — сообщил он, пытаясь отыскать в карманах какой-нибудь острый предмет.
— Что за узел? — поинтересовался мужчина наверху.
— Да веревка. Узел на веревке. Я тут это… как его… причалил.
— Подождите. Сюда едет машина. Пусть пройдет.
— Пусть.
Он услышал шум подъезжающего грузовика, и чуть позже колеса прогрохотали над его головой.
— Это машина комбикормового завода. Который там, дальше.
— Вот оно что.
Было ясно, что веревку не распутать.
— Что, не получается?
Он уже боялся отвечать. Этот неизвестный бог весть что о нем подумает. Сам бы он наверняка давно ушел. Удивительно любезный человек.