Современные болгарские повести
Шрифт:
Трое мужчин сидели под персиковыми деревцами, курили, и в неподвижном воздухе долго стоял тонкий дым, потом он таял и исчезал…
— Встали! — сказал немного погодя дядя Ламбо и поднялся. — Так и солнечный удар может хватить…
Сашко и Антон встали, облизали потрескавшиеся губы и начали.
Сначала пришел в движение лес — слегка покачнулся, едва-едва, и поплыла зеленая стена деревьев. Она медленно плыла на запад, куда уходила дорога. Вслед за ней двинулись облагороженные груши, они были ближе и вращались быстрее, закружились и персиковые деревца, за ними — пчелы, которые продолжали скептически жужжать над клубникой,
Потом в круг вошло что-то оранжевое, это была веранда с оранжевым тентом, после — сверкающие на солнце чешуйки слюды в штукатурке второго этажа, проволочная ограда, «Букингемский дворец», железная калитка, закрытые коричневые ставни соседней дачи с вырезанными в них сердцами, пугало во дворе другого соседа… Потом зеленая стена леса приблизилась вновь, мелькнула дорога, послышался рокот проезжавшего по ней бульдозера, снова показались груши — земля вращалась…
Бур слегка дрожал, жалобно скрипел, трое толкали железную штангу и шли за ней. До обеда оставался еще целый час, солнце неподвижно висело прямо у них над головой, они вращали веранду, дачи, вековой лес, дорогу, пугало…
С начала лета они кочевали с этим буром по частным владениям дачной зоны, расположенным по обе стороны горы. Они обходили двухэтажные дома с гаражами и фонарями из кованого железа, квадратные белые дачи с декоративными, деревенской кладки печами и жестяными петухами на крышах, деревянные строеньица, домики из ящиков и жести, проржавевшие автобусы на чурках… Они устанавливали бур в огородах с помидорами, на лугах, покрытых люцерной и васильками, на цветочных клумбах и в клубнике, на скалистой земле и твердой, как камень, глинистой почве, на белых известковых скалах, под корнями персиковых деревьев и диких груш…
Они искали воду.
Обычно она находилась на глубине десяти — пятнадцати метров, если она была вообще. Они приезжали на очередной участок, выпивали водки у любезного хозяина, разгружали по частям бур и монтировали его. Зеленый облупленный грузовичок, освободившись от груза, трясся по неровным дорогам в обратном направлении, а они, поплевав на руки, начинали вертеть. Вертят, вертят, пока не нащупают водоносный слой или пока не убедятся, что воды нет. Дело несложное, можно обойтись и без высшего образования, шагай себе да толкай. Время от времени останавливаешься — чтобы выкурить сигарету или поставить новое долото — и опять принимаешься вертеть…
Когда появлялась вода, если это вообще случалось, любезный хозяин на радостях мчался в город, чтобы купить еще водки, а они демонтировали бур и ждали зеленый грузовичок, чтобы вновь отправиться в путь по пыльным, с многочисленными поворотами дорогам дачной зоны. Или же оставались рыть колодец, запрягать воду, устанавливать насос, чтобы у человека, нажавшего на него раз-другой, было воды сколько его душе угодно. Все — в соответствии с пожеланиями клиента.
Стояла середина июля, они, перевалив через гору, работали среди старых дубрав и просторных полян. С этой стороны горы дач было немного, только сейчас здесь начинали строить, прокладывать бульдозерами дороги; краснели недостроенные стены, на огороженных колючей проволокой участках лежали щебень и кирпичи, кое-где виднелись сады и временные сарайчики… Дачной зоне только еще предстояло разрабатываться, разрастаться, расцветать.
Земля вращалась, и снова пришел черед пугала во дворе у соседей. Оно медленно проплыло перед Сашко:
Сашко шагал в ногу с дядей Ламбо, толкал железную штангу и, когда пугало исчезло, вдруг подумал, что Таня не приехала и на этой неделе, ни в субботу, ни в воскресенье.
Земля вращалась, друг за другом появлялись лес и дорога, соседние дачи и пугало, оранжевый тент и облагороженные груши; Сашко медленно шагал и думал, что сейчас делает Таня, где она, о чем думает и удалось ли ей взять в сентябре отпуск, как они решили, чтобы вместе поехать на море.
Сначала он спускался в город к Тане каждый вечер, но постепенно они забирались все дальше в горы, в отдаленные уголки дачной зоны, и стало уже невозможно уходить по вечерам и возвращаться утром — расстояния большие, приходилось идти всю ночь, а на другой день, еще до обеда, он валился с ног от усталости.
На дороге затарахтел мотор, Сашко услышал, как перед дачей остановилась машина. Мотор всхрапнул и заглох.
— Товарищ Гечев! — сказал дядя Ламбо и остановился.
По выложенной плитами дорожке к ним шел товарищ Гечев. Хотя он был лет на пятнадцать моложе дяди Ламбо, дядя Ламбо называл его «товарищ Гечев». Потому что тот их кормил, ведь бур принадлежал ему и был его движимым имуществом.
По словам дяди Ламбо, товарищ Гечев собирал бур по частям, разбирал бракованные буры, копался, как муравей, среди гор утиля, облазил немало заводских свалок. И как предприимчивый человек, имел теперь собственный бур.
У Антона было несколько иное мнение относительно происхождения бура. Он утверждал, что товарищ Гечев — необыкновенно симпатичный, жизнерадостный человек, у него масса друзей, и его друзья просто души в нем не чают. И бур — плод бескорыстной дружбы между товарищем Гечевым и комиссией по браковке буров. Комиссия эта забраковала почти новый бур, один из тех, что приводятся в движение вручную, ибо была верна мужской дружбе. И дядя Ламбо не прав, утверждая, будто товарищ Гечев сунул комиссии некоторую сумму.
— Нехорошо так думать о товарище Гечеве, — говорил Антон. — Ты — человек старый, стыдно.
Дядя Ламбо всегда злился на Антона за эти слова, он вообще ничего не утверждал, а занимался своим делом.
— Больно много ты знаешь, Антон, — отвечал он. — И говоришь много. Раз уже погорел из-за своего языка. Лучше бы помалкивал в тряпочку да работал. Как бы он ни раздобыл, а бур сейчас его. И не лезь не в свое дело.
Сашко понимал дядю Ламбо, у человека два сына-студента, на одну пенсию не очень-то разбежишься, а бур — дело прибыльное.
Да и работа такая, что каждый справится, трехмесячное обучение не требуется; так что, если не будешь помалкивать, тебя в любой момент могут погнать, кандидатов на это место найдется сколько угодно.
— Ты всю жизнь помалкивал, вот и домолчался, — говорил Антон. — Работаешь как вол, и что?
— А ты вот языком треплешь, и что? — отвечал дядя Ламбо. — Посмотри на себя! Техник-растехник, ученый человек, толкаешь тут железяку да пыль глотаешь. И все потому, что много знаешь…
Сашко слушал их и не мог понять, почему они так спорят из-за бура и из-за того, как товарищ Гечев его раздобыл; а ведь у товарища Гечева был не только бур.