Современный грузинский рассказ

Думбадзе Нодар Владимирович

— У кого есть экземпляр, товарищи? — повторил Васо.

— Одну страницу я в столовой видел утром, правда, не помню точно, какая была страница… — сообщил Боря.

— Товарищи, подумайте, что вы говорите, мы не играть тут собрались и шутить! — вскипел Васо.

— А я не играю и не шучу, серьезно говорю… Слушай, Сосо, ты же вчера один экземпляр оставил директору? — повернулся он вдруг к С. Анч-дзе.

— Не вчера, а неделю назад, но он позабыл его в банке…

— У меня был один экземпляр, батоно Васо, я вам его дал, если помните… — сказал Какауридзе.

— Не вы мне дали, батоно, а я вам, я прочел

и передал вам… Может, вы еще скажете, что раньше меня прочитываете что-нибудь?!

— Нет, батоно, вы, как всегда, раньше меня прочли, потом передали мне, а я вернул вам… — спокойно объяснил Какауридзе.

— Думайте, что говорите! Ничего вы мне не возвращали. Выбросили, наверно, в окно. Если не будет покончено с этой безответственностью, я доложу обо всем где следует! — возвысил голос Васо Чорголашвили, побагровев.

— Как вы смеете так со мной разговаривать, ребенок я вам, что ли, в самом деле?! — вскочил Какауридзе.

— Ладно, что с тобой! — вырос перед ним Боря.

— Слыхал же, в окно, говорит, выкинул!

— Подумаешь, будто что-нибудь невероятное сказал…

— Постойте, погодите… — изволил встать Самхарадзе. — Тот экземпляр, уважаемые, о котором вы спорите, последним читал я, я принес его сюда и здесь, как раз вот в этом месте, передал милейшей Тине, а куда потом сунула уважаемая Тина, сказать не могу…

Не успел он договорить, как Тина упала в обморок. Поднялась суматоха: кто-то побежал за водой, женщине растирали виски, поили ее каплями. Не скоро пришла Тина в себя, а потом попросила сигарету, заперлась в комнате и в тот день ни с кем больше не общалась.

— Хорошо, я принесу еще один экземпляр, пойду в управление и принесу, — сказал С. Анч-дзе.

— Сделай одолжение, принеси… — попросил расстроенный Васо.

С. Анч-дзе сначала попробовал зайти к директору на всякий случай. Оказалось, тот уехал в банк. «Может, даже найдет там мой экземпляр», — зародилась надежда у Сосо. Он постоял немного в коридоре, потом заглянул в одну из комнат, хотел было зайти, но пристроившийся у стола Гомелаури, увлеченный чтением какой-то книги, полоснул его холодным взглядом и сдвинул на лоб свою войлочную шапку. С. Анч-дзе вышел на улицу — направился в управление. Одолев мраморную лестницу, вступил в просторный светлый коридор и остановился у первой же двери. «Может, и не спит?» — подумал он и с силой нажал на ручку. Незапертая дверь отлетела, как с петель сорвалась, увлекая за собой Сосо. Сосо успел отпустить ручку, но удержаться не сумел и пронесся до самой стены, подавшись вперед головой.

В маленькой комнате сидел Саша, беседуя со своим школьным товарищем, которого двадцать лет не видел — ни больше ни меньше.

— Входи, входи, Сосо, знакомься с моим одноклассником.

Красный от смущения, С. Анч-дзе пожал руку удивленному его странным появлением товарищу Саши и быстро сел.

— Как идут дела, Сосо? — участливо спросил Саша.

— Как обычно… — ответил Сосо.

— Ты знал его? — обратился Саша к товарищу.

— Нет…

— Саша, верни мне мой экземпляр, без него заключения не дают там…

— Хорошо, сию минуту.

Саша выдвинул средний ящик и с большим интересом заглянул внутрь. Потом задвинул его и открыл правый ящик, затем левый. Довольно долго по очереди выдвигал и задвигал он пустые ящики. Наконец

нагнулся и стал шарить в шкафу. Устал. На лбу выступила испарина, раскраснелся весь, откинулся в кресле, передохнул, задумавшись.

— Не нашел?

— Нет… Да, вспомнил, я Бокериа передал… Надо, чтобы и Бокериа прочел, и другие тоже, впрочем, к чему нам, собственно говоря, другие… Я занесу Мшвениерадзе — это главное, как ты считаешь? Так будет лучше, верно? Хочешь, вместе зайдем к нему? А этот экземпляр пусть тут останется.

— Пусть, но…

— У тебя нет другого, да?

— Был, может, директор принесет из банка, оказывается, в банке оставил…

— Если обещал, значит, принесет, только обязательно возьми у него. Что еще?

— А ты-то прочел, Саша?

— Я?

— Да, ты…

— Как же… В принципе понравились… Сказать, что я в безумном восторге, не скажу, а так — понравились. Знаешь ведь, я люблю говорить прямо, себе на беду… Не могу скрыть того, что думаю. Кое-где диалоги не понравились, и в расчетах, по-моему, допущены небольшие ляпсусы, ты не обижаешься, что я так прямо?..

— Нет.

— Так вот, в принципе понравились, и лично я отношусь к этому делу положительно… Один экземпляр на всякий случай отнеси в Институт физкультуры…

— А при чем физкультурный институт?!

— Ни при чем… Абсолютно ни при чем, и все же, как знать… Одним словом, ускорь это дело, нажми на кого-нибудь, давай, давай, нельзя так, как ты действуешь…

— Всего хорошего.

— Всего, заглядывай иногда, не пропадай…

С. Анч-дзе вышел.

— Кто этот хлюпик?! — спросил Сашу товарищ.

— Хлюпик?.. — Саша поднялся, повернулся лицом к стене. — Стену видишь? Капитальная, старинной кладки. Дай ему волю — через нее пробьется, насквозь пройдет, хоть верь, хоть нет.

— А что ему остается… — проговорил тот.

— Ну, вообще-то и ты прав, видел, в каких брюках? Интересно, куда я все-таки сунул этот экземпляр? — задумался Саша.

Еще не было двух, когда Сосо вернулся в учреждение. День стоял теплый, безветренный. В вестибюле мелькали знакомые лица, но второй этаж был безлюден, не звучали голоса, не звонили телефоны, не скрипела ни одна дверь. Весь коридор был перекрашен в белый цвет. Белизной сияло все, все было белым. Из глубины коридора навстречу ему шел человек в белом халате, не спеша, заложив руки за спину. Сосо всмотрелся в него — нет, не знал он его, ни на кого из знакомых он не походил.

С. Анч-дзе открыл одну дверь, вторую, третью, четвертую, пятую, шестую, седьмую, восьмую, девятую — все двери отворялись, все комнаты были пустые.

«Куда все подевались, интересно, вымерли, что ли?»

Решил спросить человека в белом халате, но того и след простыл, и Сосо заглянул в комнату Васо Чорголашвили. Окно было распахнуто, и, когда он открыл дверь, легкий ветерок заиграл уголками страниц, стопкой лежавших на подоконнике. На столе красовался новый телефонный аппарат цвета слоновой кости. На бамбуковой вешалке висела войлочная шапка Васо. Васо не расставался с ней, лелеял ее, как любимое чадо. Не носил ее, но дорожил и берег: долго, говорит, служила мне, напоминает пережитое, невзгоды, и кто знает, когда и зачем пригодится еще. Какауридзе каждое утро чистил этой шапкой свои туфли, наводя блеск, и снова аккуратно вешал на место.