Современный Румынский детектив
Шрифт:
После короткого размышления я прихожу к выводу, что не так уж страшен черт, как его малюют… Я перебираю в уме всех лиц, составляющих ближайшее окружение Кристиана Лукача, которые были в курсе не только его болезни, но и того, что во время приступов он прибегал к сильнодействующим наркотикам. Их, в общем, не много набирается. Взять хоть, к примеру, Тудорела Паскару по кличке Виски, — двоюродный брат попросил его добыть для него ампулу с морфием. Виски утверждает, что ему не удалось достать ее. Он посетил Кристиана Лукача за час или два до «самоубийства». Были ли у Паскару мотивы убивать
Или, скажем, Петронела Ставру — особо отметим, что она учится на последнем курсе медицинского факультета. Она была возлюбленной Лукача, затем оставила его ради мужчины, который старше ее на пятнадцать лет, женат и к тому же учитель ее бывшего возлюбленного. Она узнала от Тудорела Паскару, что Кристиан пытается раздобыть морфий. Она признает, что у нее каким-то образом пропал шприц. Она отказалась явиться в милицию… Была ли у нее причина убрать со своего пути Кристиана Лукача? По-видимому, ни малейшей. Но с другой стороны, были ли у нее основания прийти на помощь Кристиану Лукачу и сделать ему инъекцию? Несомненно. Могло ли это привести к летальному исходу? Лишь при условии, если бы кто-нибудь ей помог затем создать видимость самоубийства. Кто бы мог ей в этом помочь?.. Вот мы и добрались до Валериана Братеша, третьего из числа лиц, близких к Кристиану Лукачу…
Телефонный звонок прерывает мои размышления. Трубку берет Поварэ. Я успеваю его предупредить:
— Если это Лили, я еще не приходил!
— Это шеф, — сообщает он, — требует тебя.
Я так погрузился в свои мысли, что забыл обо всех начальниках на свете. Выхватываю из рук Поварэ трубку и докладываюсь по уставу:
— Капитан Роман у телефона!
— Ливиу, немедленно явись в кабинет товарища генерала. Я и сам не знаю, в чем дело… Когда освободишься, зайди ко мне.
— Так точно, товарищ полковник!
Бросаю трубку на рычаг и на мгновение замираю, уставившись невидящим взглядом в пустоту. Поварэ спрашивает меня с беспокойством:
— Что-нибудь случилось?
— Меня требует к себе генерал…
Поварэ моментально оживляется — он даже помогает мне повязать поаккуратнее галстук.
Генерал нечасто оказывает мне честь, приглашая к себе. Он это делает лишь в тех случаях, когда ему нужно дать какое-либо особо важное задание или чтобы я ему доложил какие-нибудь дополнительные сведения в связи с делом, находящимся у меня в производстве. Еще мы встречаемся разве что на совещаниях или на общих партийных собраниях. По-видимому, и на этот раз у него для меня какое-то задание. Вероятнее всего, он собирается командировать меня куда-нибудь в глубинку, помочь зашедшим в тупик местным криминалистам.
Помощник генерала, молоденький офицер с погонами старшего лейтенанта, встречает меня дружеской улыбкой. Ждет, чтобы я спросил, зачем меня зовет начальник, но я предпочитаю не задавать лишних вопросов. В приемной слышится едва уловимый запах дорогих духов. Я принюхиваюсь и изображаю из себя Шерлока Холмса:
— Тут только что была женщина!
— Точно! — подтверждает старший лейтенант. — И прошла прямехонько туда! — кивает он на обитую кожей дверь кабинета. — Кстати, и вас там ждут не дождутся!
«Новое
Справа от генерала в кресле сидит не первой молодости женщина — та самая, как я понимаю, чьи духи я учуял в приемной.
— Подойдите поближе, товарищ капитан, — велит мне генерал. Как всегда, мундир, форменная рубашка сидят на нем словно влитые. Да он и сам по себе красивый мужчина. Ему еще нет и пятидесяти, и седина па висках при смуглоте лица создает впечатление мужественности. Он профессиональный следователь. Начав в августе 1944-го с должности рядового работника министерства внутренних дел, он прошел трудный путь и стал начальником нашего управления.
Я подхожу к столу, косясь на ходу на женщину в кресле, одетую чрезвычайно элегантно, разве что, может быть, слишком броско.
— Позвольте вам представить госпожу Ставру. Ставру?! Хорошо ли я расслышал? Мое недоумение рассеивает догадка, что это мать Петронелы Ставру. Оборачиваюсь к ней, кланяюсь, называю себя.
Когда-то я прочел, уж не помню где — не то в какой-то книге, не то в газете, — что мужчина должен подождать, пока женщина первой подаст ему руку. Однако мать Петронелы и не думает этого делать. Зато она меряет меня холодным, неприязненным взглядом, который вполне ясно объясняет цель ее присутствия здесь, в кабинете моего начальника.
— Садитесь, товарищ капитан, — указывает мне генерал на стул слева от себя.
«Соломонов суд!» — мелькает у меня в голове. Сажусь. В двух шагах от меня сидит госпожа Ставру. Вероятно, ей, как и генералу, что-то около пятидесяти. Глаза у нее сильно подведены, и выражение их кажется мне одновременно и вульгарным, и высокомерным.
— Товарищ капитан, вчера вы побывали на квартире студентки Петронелы Ставру, дочери госпожи Ставру…
Тон, которым задан вопрос, подчеркнуто официален, и это меня настораживает.
— Так точно, товарищ генерал. Это посещение вызвано делом о подозрительной смерти студента Кристиана Лукача.
Генерал — на то он и генерал, и начальник, чтобы быть в курсе всего, что делается в нашем управлении, — уточняет:
— А-а, это то «двузначное» дело… — Из чего я делаю вывод, что могу не вдаваться в уже известные ему детали.
— Так точно.
— С какой целью вы посетили ее?
— Студентка Петронела Ставру на протяжении более чем двух лет состояла с покойным в интимных отношениях.
Женщина в кресле резко прерывает меня:
— Они давно расстались!
В ее коротком восклицании можно уловить много нюансов: упрек, оскорбленное достоинство, протест… На коленях у нее сумочка, которую она крепко держит обеими руками.
Я спокоен — я успел просчитать в уме ситуацию и ее возможные последствия. Очень может быть, что супруга высокопоставленного деятеля областного масштаба считает, что для нее и ее близких закон не писан. Я вспоминаю, что в разговоре со мной Петронела тоже прозрачно намекала на какие-то грозящие мне неприятности. Но по крайней мере теперь я знаю, куда она вчера исчезла на целую ночь. Кинулась к мамочке просить у нее заступничества от «беззакония».